Ты можешь идти один

Ответить я не успел. В класс зашел Рыба, и Жанна тут же отошла от меня. Она в мгновение ока очутилась рядом с Рыбиным и перегородила ему дорогу.

— Ты чего? — удивился тот.

Жанна молчала и Рыба начал нервничать.

— Чего ты на меня смотришь? — буркнул он и попробовал обогнуть Жанну, но она сделала шаг в ту же сторону.

В класс зашел Петя. Рыба, заметив его, крикнул:

— Э, староста! Уйми свою девчонку.

Петя отреагировал мгновенно: подскочил к Жанне, взял ее за руку и потащил прочь, что-то негромко говоря. Рыба протиснулся мимо и занял свое место. Я, растерянный, смотрел на то, как Петя с Жанной о чем-то переговариваются. До меня не долетело ни слова из их диалога, а потом прозвенел звонок, и они разошлись.

Последним уроком значилась химия, и мы все, до смерти уставшие, с радостью, свойственной только школьникам, восприняли весть о том, что учительница заболела. Радость немедленно омрачил Петя, заявивший, что ему поручена организация осеннего бала, и сейчас у нас по этому поводу будет классный час.

Мы заняли пустующий кабинет. Петя с блокнотом сел за учительский стол и окинул собравшихся важным взглядом.

— Короче, так, — начал он. — Во-первых, по одежде. Пацаны — в костюмах, девки — в платьях.

— Что это за «девки»? — возмутилась Ирина Ульина.

— Ну «девочки», какая разница, — отмахнулся Петя. — Бал будет в субботу тридцатого сентября. Репетировать начнем через неделю. Короче, нужно минимум пять пар для первого танца, потом по фигу. Это будет конкурс с параллельным классом. Кто лучше станцует — там какие-то призы будут. Надо отнестись со всей ответственностью. Короче, давайте пары выбирать.

Поднялся шум. Девчонки со смехом тыкали пальцами в парней, а те, отчаянно мотая головами, всеми силами пытались выразить презрение к самой идее каких-то там танцев и тем более пар. Рыба орал, что надо просто диджея с ДК позвать и на фиг все эти конкурсы. В общем, гвалт стоял невообразимый.

Наконец, Пете удалось установить подобие порядка. Он стал писать на доске имена тех, кто должен пойти. Сначала — парней. Антонов Петр возглавлял список, следом шли Семен Волохин, Илья Киров, Сергей Маклаков и Антон Дрокин. Потом стали распределять девочек. С Антоном проблем возникло больше всего — никто не желал стать парой для человека с такой фамилией. Надо отдать Антону должное — он сидел с высоко поднятой головой и умело делал вид, что задумался о чем-то постороннем и, очевидно, великом.

Себя Петя оставил напоследок. Наблюдая за его действиями, я понял, что Петя решил упрочить свой авторитет, высмеяв всех, кого можно. Сделав вид, что отчаялся спарить Антона с кем-либо (можно подумать, он не знал, что так получится!), Петя посмотрел мне прямо в глаза и громко заявил:

— Дима! А может, ты?

Не дожидаясь ответа, он стер Дрокина с доски и написал: «Семенов Дмитрий». Даже по его спине я чувствовал, как он ждет смеха. И класс его не подвел. Сперва заржал Рыба: «Да, Димыч — первый Казанова на селе!», потом его смех подхватили все остальные.

Улыбающийся Петя повернулся к классу, дождался, пока смех утихнет, и спросил:

— Ну, Дима? С кем пойдешь?

Класс замер. Они готовились встретить любую мою фразу очередным взрывом хохота. Я встал, ощущая гулкие удары в висках, не зная, покраснел я или побледнел, и сказал:

— Жанна Львова.

Это был прыжок в неизвестность. Жанна не смотрела на меня, она сидела впереди, на соседнем ряду. Я видел лишь ее затылок, ее взбалмошную прическу и руки, лежащие на парте. Сейчас она может засмеяться вместе со всеми и сказать: «Да ни за что на свете!»

Петя согнулся от приступа смеха, и класс поддержал его. Пожалуй, не смеялись только четверо. Я, внимательно смотрящий на затылок Жанны. Жанна, невозмутимо глядящая на Петю. Маша, смотрящая в окно, и Боря, вечно сияющий взгляд которого охватывал, казалось, весь класс.

— Ну, Жанна, защищайся! — воскликнул Петя, встав в стойку фехтовальщика.

Когда стихли последние смешки, Жанна подала голос:

— Что? Забыл, как мое имя пишется?

Петя замер, глядя на нее непонимающим взглядом.

— В смысле… А…

— Нет, сначала — «Ж». Потом «А». Двойное «Н». И снова «А».

— В смысле, мне записать? — все еще не мог поверить несчастный староста.

— Ну, можешь нарисовать, если тебе так проще, — пригвоздила его Жанна.

Петя повернулся к доске и стал выводить имя Жанны. Больше никто не смеялся. Начали шептаться, поглядывая то на меня, то на Жанну. Сидящая рядом с ней Зина Яковлева так и вовсе окатила меня взглядом, полным презрения, после чего принялась что-то горячо шептать на ухо соседке. Жанна только отмахнулась от нее.

— Мне даже возвращаться расхотелось, — услышал я шепот.

Повернувшись к Боре Брику, я всем своим видом выразил непонимание.

— Да тут у вас так интересно, — пояснил он. — Вся эта коллективная психология, психология толпы… Боюсь, Бориного мозга не хватит, чтобы постичь все то, что мне хочется!

Я вспомнил тот вопрос, который хотел ему задать, и уже раскрыл рот, но тут нас отвлекли. Видимо, шепот Брика достиг ушей старосты, который как раз закончил писать фамилию Жанны. Он повернулся и уставился на Борю.