Ты на меня не смотришь (СИ)

А я вернулся к парням, которые без меня все еще обсуждали Польку.

— Слушай, Сухов, если ты к ней подкатишь, то я раздроблю твою физиономию ломом. И остальных это тоже касается — оглядываюсь на застывших в культурном шоке укурков. — Только, бл*дь, попробуйте! Эта девчонка живет в моем доме. Она, черт вас дери, моя. И я сам решу буду с ней мутить или нет, и когда буду ее трахать и буду ли вообще, андэстэнд ми?

Глава 18

Университет, второй курс

Ян

Меня просто бесит этот ее покорный вид. Сама невинность. Сидит и молчит. Видит, куда везу, все понимает и молчит.

Не могу больше сдерживаться. Меня злость за горло ухватила. Съезжаю на обочину и вылетаю из салона. Вечерний ледяной ветер забирается под футболку, остужая кожу и мозги.

Сжимаю кулаки и считаю, считаю, считаю, но нихрена не помогает.

Дверь тачки хлопает, и Полина крадущимися шажками подходит ближе.

— Знаешь, Ян — тихий спокойный голос разрывает тишину. — Я не хотела тогда с тобой говорить, потому что в любом случае, даже если бы ты соврал, я бы нашла оправдание каждому твоему слову и поступку. Переиначила все в своих мозгах, лишь бы остаться с тобой. Но я понимала, что так нельзя.

Что она несет, черт дери? У меня черные точки перед глазами пляшут. Я даже не чувствую, насколько мне холодно.

Подхожу к ней, чтобы видеть глаза.

— А так, как поступила ты, значит можно? Я хотел отдать тебе все, что мог. Ты была у меня первой! Я влюбился, понимаешь ты это? Я помешался. А ты… Меня даже не пустили к тебе поговорить. Я орал, как припадочный, но ты не вышла. Струсила.

— Я не могла на тебя даже смотреть тогда! — срывается Полина.

— Если бы мы поговорили, все вышло бы по-другому — рычу ей в лицо, уже не сдерживаясь.

Меня штормит и трясет.

— Как по-другому? Мы бы не смогли быть вместе. Ты бы уехал в Англию, как и мечтал, а я осталась. Что у нас могло получится, Ян?

— Да, я бы не уехал! — уже ору.

Полька смаргивает слезы, и мне так хреново. От ее слез, от нашего разговора и всей этой дерьмовой ситуации.

— Как все было на самом деле? — спрашивает уже тихо, ежась в своей тоненькой куртке.

А я смотрю на ее подрагивающие плечи и хочется обнять, прижать, чтобы унять пульсирующую в висках боль. Но в то же время меня разрывает от злости. Как мы умудрились все так просто похерить? А теперь уже и, правда, ничего не вернуть.

— Тогда на вечеринке у Сомова ты привлекла к себе много внимания. Мы курили кальян, и Сухов стал впрягаться, как бы с тобой замутить, а потом и остальные подключились. Я ответил, чтобы они не надеялись, типа, это ты для меня постаралась, но парни никак не унимались. Тогда я сказал, что ты влюблена в меня, и если я захочу, то смогу затащить тебя в койку.

Полька зажмурилась и потерла виски.

— Разве я признавалась тебе в любви?

— Нет, здесь я блефовал, но лишь для того, чтобы они отстали от своих хреновых идей. И разве ты не была в меня влюблена?

Полька отворачивается, и ее подрагивающие на ветру плечи из меня весь воздух вышибают. Какое же я дерьмо.

— Тогда парни решили развести на спор — продолжаю говорить ей в спину. — Типа, я тебя до Нового года должен в койку уложить, но я не согласился. А потом нас прервала Ева. Попросила вызвать ей такси. А когда я вернулся парни так и не съехали с темы. Тогда я сказала Сухову, который все это и разжигал, что ты моя, и я сам решу, мутить с тобой или нет… Блин, как это хреново сейчас звучит. Но все эти отрывки фраз из записи… Они склеены из моих слов. Прости, я в самом деле все это говорил, но с другим посылом, не так, как представлено в записи.

— Это — всхлипывает. — Очень мерзко.

— Знаю. Прости.

Нет оправдания моим словам. Но и ее поступок не из лучших.

— Ян, отвези меня обратно.

Слова стрелой на вылет. Меня разрывает изнутри.

— Поль — сжимаю ее подрагивающие плечи. — Поля, прости. Я не знал, как остановить этот беспредел. Не мог даже думать, что кто-из них посмеет дотронуться до тебя. Но и свои чувства к тебе тогда признавать не хотел. Боялся. Струсил. Потому что в первый раз по-настоящему.

— Холодно — прерывает меня Полька ледяным тоном.

На меня не смотрит. Не оборачивается. Возвращается в тачку. И мне хочется разбить себе голову. И вообще не существовать.

Я не останавливаю, мы больше не разговариваем. До общаги едем также молча, разбавляя тишину музыкой с радио.

Уже возле корпуса, куда я подъезжаю к главным воротам, Полька тяжело вздыхает и поворачивается ко мне. Глаза огромные, блестящие, и я тону там. В этой бездне. Мне тоже больно. И тоже плохо. И злит все.

— Все уже в прошлом, Ян. Мне стыдно из-за своего поступка, но я бы ничего не поменяла. Просто не судьба. Так бывает.

Из меня дикий ор наружу рвется, но я посильнее сжимаю руль до побелевших костяшек.

— Тебя пустят?

— Да, договорюсь — выдает еле слышно, цепляясь за ручку дверцы.

— Я подожду. Напиши, как до комнаты доберешься.

— Волнуешься? — смотрит на меня опять своими оленьими глазами, как два года назад. Такими же наивными и открытыми.

С подвохом. Типа, чего это я?

— Волнуюсь — не кривлю душой, говорю, как есть. Доскрывался уже.