Ты нас променял (СИ)

Лицо Платона бледнеет. Он смотрит на меня и словно мимо. Я знаю, что причиняю ему боль, но не могу иначе, ведь и сама умираю от всего, что с нами произошло.

— Обещай мне быть счастливой, — тихо произносит. — Я люблю тебя и дочь, но не стану себя навязывать. Ты имеешь право бросить того, кто обманул, — говорит отстраненно. — Могу я рассчитывать, что не будешь препятствовать общению с дочкой? — добавляет.

— Плат, папа ты идеальный, Рита не должна лишаться такого родителя.

По щекам Платона катятся слезы. Я мечтаю поскорее забрать дочь и укрыться в ванной, чтобы прорыдать всю ночь. Не жаль терять мужа, который ничего не стоит, но потерять Платона мой личный проигрыш…

Глава 42. Платон

— Как ты? — спрашивает мать, резко вытягивая бутылку из рук. — Платон, ты нормальный? Спиваться не выход.

— Уйди, — отвечаю на ее слова.

Она подходит к окну и открывает шторы, морщусь от света.

— Обязательно, только для начала ты поешь и поговоришь со мной. В мои планы не входит хоронить единственного и любимого сына от цирроза.

— Все случается, ма. Сделай это красиво, — говорю ей серьезным голосом. — Веночки самые лучшие, музычка, пусть будет весело.

— Прекрати! Ты взрослый успешный мужчина, ушла жена? Это потеря, согласна, но приходи в себя. Прошло две недели, сколько еще ты будешь пить?

— Леля позвонила?

— Материнское сердце подсказало, ты ушел в себя и нажираться — не выход. У тебя ребенок.

— Не переживай, с Ритой все хорошо. На днях заканчиваю сделку, я купил им со Златой дом, — отвечаю, потирая глаза.

Ощущаю себя и правда мусором. Не привык столько пить и мне реально хуево. Как только вспоминаю ту муть, что произошла, снова хочется откупорить бутылочку шотландского.

— Что с Оксаной? Максом? — мама садится на край кровати.

— Макс под следствием, светит конфискация имущества и минимум семь лет в тюряге, — отвечаю ей.

— Лида что?

— Ох, Лидочка, такая зашибенная женщина, — прокашливаюсь и подтягиваюсь по спинке кровати, чтобы сесть. — Она же ему и предложила грабить друга. Он, конечно, извинялся, но нахер мне его слова? Макс согласился, врал, переманивал моих клиентов, наших! Я его презираю. И дело даже не в работе, он травил мою жену и замахнулся на брак. К черту идиота, пусть гниет.

— Платон, я же не просто так приехала, — говорит мать каким-то глухим голосом. — И спросила не просто так. Думала ты знаешь.

— О чем? — размышляю лишь о том, где вода, хочется выпить литр после вчерашних возлияний.

— Макс пытался повеситься, — словно пули влетают в виски ее слова. — Желает с тобой поговорить, хочет, чтобы снял обвинения.

— Обязательно, — хмыкаю с сарказмом. — Пусть вешается, меня это мало тревожит, после того, что он творил — все равно для меня мертв. Манипуляции, отточенные на Оксанке, со мной не прокатят.

Что вообще происходит? Жизнь дубасит так, что не успеваю выдыхать.

— Ты у меня звезда, — обращаюсь к матери, — все знаешь, обо всем осведомлена.

— Платон, — берет меня за руку и начинает плакать. Я удивлен. Римма никогда не позволяет себе подобного, и вообще она бетон. Признаюсь, внутри что-то дергается. Я люблю мать, какой бы она ни была и благодарен ей за все. Помню нашу жизнь и все трудности, что ей пришлось пережить. — Не сдавайся, произошли ужасные вещи, но неужели ты сломаешься? Ты сильный самодостаточный мужчина, оглянись, сколько всего ты сделал, заработал, у тебя была чудесная семья, дочь.

— Была, хорошее слово, — отвечаю маме. — Не плачь, я не стою твоих слез и переживаний. Прошу, прекрати. Не делай еще больнее, я справлюсь, сам наворотил, чего теперь посыпать голову пеплом.

— Сын, — смотрит в мои глаза, — я тебя безумно люблю. Прости, что не принимала твой выбор, что не хватило мудрости увидеть многое.

Эти слова от Риммы очень дороги, их цену знаю только я.

— Я тоже тебя люблю, — протягиваю руку и глажу мать по волосам. Она приближается ко мне и обнимает. Крепко. От души.

— Тебе нужна моя помощь? — спрашивает, вытирая слезы.

— Нет. Макса посадят и без твоих вмешательств, сомнений даже нет. Оксане светит от десяти, что тоже прекрасно, учитывая ее богатый мир фантазий, может быть, хотя бы за решеткой бросит пить и задумается о жизни.

— А Лида?

— Женушке Макса дали отсрочку, ребенок ведь маленький, но это сути не меняет, после конфискации останется мадам на бобах, пусть живет на пособие по уходу за ребенком, если ей было мало тех денег, которые Макс приносил в дом из официальной зарплаты.

— Жизнь все расставит по местам, нужно время, — продолжает мама. — Жаль детей Макса, теперь они будут расти в детдоме, но это выбор и последствия решений их родителей. — А ты держись, все образуется.

— Знаю. Хочу уйти с головой в работу, думаю о том, чтобы уехать из страны и попробовать расширить бизнес. Злате и Рите не придется переживать, деньгами их обеспечу, с дочкой при любом раскладе буду видеться, созваниваться и помогать.

— Решили развестись? — смотрит выжидающе.