Ты - наша

И я послушно пробую, заведенная безумными, бесконечными ласками Лиса, одурманенная свои запахом, покорно открываю рот и посасываю палец Камня. Как когда-то давно, еще в тот первый раз, когда они поймали меня в аудитории. И когда мы все, втроем, полетели прочь с горы со скоростью поезда, сошедшего с рельсов!

— Бля-а-а… — хрипит Лис, не выдерживая, резко тянет меня за подбородок, заставляя выпустить палец Камня, и впивается грубым, жалящим поцелуем в губы!

Меня словно током начинает бить, настолько все чувственно сейчас, настолько по-сумасшедшему!

И губы Лиса, жесткие и одновременно опытные, и пальцы Камня, снова там, внутри меня! И густая патока вожделения, в которой мы все, втроем, плавимся!

Палец внутри уже не причиняет дискомфорта, наоборот, мне хочется больше, еще больше! Это неосознанное желание заставляет двигаться, чуть насаживаясь, и я выстанываю в губы Лиса свою потребность, непонятную мне, но дикую, такую, что, если не получу сейчас, то с ума сойду!

— Я теперь! — рычит на грани слышимости Камень, Лис, словно получив команду, отрывается на пару секунд от губ, смотрит в мое лицо голодным, распаленным взглядом, кладет обе ладони на грудь, опрокидывая меня сильнее на себя, прижимая к своей голой раскаленной коже.

— Малыш… Расслабься, — шепчет он, и я не понимаю, чего он от меня хочет. Мне нужно… Мне так нужно…

Растерянно и просяще перевожу взгляд сначала на его растатуированные смуглые пальцы, так правильно и так скандально смотрящиеся на моей небольшой и слишком белой для них груди, а затем ниже…

На член Камня.

И тут же зажмуриваюсь, дергаясь в ужасе.

Потому что он… Боже, он огромный! Почему я не помнила, какой он? Я же его видела, трогала! Но память милостиво стерла все шокирующие воспоминания…

И вот теперь я выгибаюсь в ставших требовательными и жесткими объятиях парней, с мольбой смотрю на Камня, и он ловит мой взгляд, цепляет его, словно на удочку. И не отпускает…

А затем меня словно распирает изнутри! Больно!

Задыхаюсь, снова выгибаясь и ахая от боли и страха!

— Малыш, малыш… Потерпи, малыш… — горячий шепот Лиса у уха вообще не помогает, — сейчас хорошо будет, малыш… Веришь?

Нет! Нет! Не верю! Не верю…

— Дай мне! — рычит Камень и вытаскивает меня из объятий Лиса, прижимает к себе теснее, и я вскрикиваю, потому что так он ощущается еще острее!

Словно на раскаленный прут насадили! Все горит внутри!

Камень перехватывает меня за шею, смотрит в глаза жестко и повелительно.

— Сама давай, слышишь? Сама. Хочешь? Мы поможем. Давай сама.

Я завороженно смотрю в его каменное лицо с горящими углями глаз и чувствую, как Лис обманчиво мягко перехватывает меня сзади за волосы, наматывает себе на кулак.

— Малыш, попрыгай на этом каменном придурке, — шепчет Лис и горячо лижет мне шею у основания, под волосами, — попрыгай… Тебе понравится…

Я, жалко выдохнув, все же решаюсь неловко ерзнуть по длинному раскаленному стволу. И замираю, пораженная своими ощущениями. Их новизной.

Их откровенностью.

Запредельной какой-то животностью.

— Охуеть… — снова делится впечатлениями Камень, а Лис, мягко проведя по моей спине длинными музыкальными пальцами, по позвонкам, словно по клавишам, вторит ему:

— Не то слово… Меня разорвет сейчас…

— Потерпишь. Меня в прошлый раз не разорвало.

— Ну так ты каменный… — от его теплой усмешки и ободряющих ласк, я решаюсь еще раз двинуться.

Камень тут же прекращает разговаривать и впивается в меня взглядом.

Таким жаждущим, что я невольно снова подаюсь вверх и вниз…

— Бля-а-а-а… — хрипит он, — маленькая, ты меня, блять, убьешь…

Это звучит настолько беззащитно, что я ощущаю себя снова не просто хозяйкой положения, а той самой жрицей, в чьей крови есть частичка божественной сущности. Щедрой, дарящей наслаждение.

Я дарю наслаждение.

Им, обоим.

Снова подняться и опуститься уже легко. Скользко. Сладко.

Неожиданно сладко.

Настолько, что я, не выдержав, прогибаюсь в пояснице и тихо ахаю от переполняющих через край эмоций.

— Малыш… — потерянно шепчет Лис, снова тянет меня на себя, заставляя откинуться назад, и целует. В этот раз аккуратно, нежно-нежно. Запредельно нежно.

Камень, видно, потеряв терпение окончательно, принимается двигаться сам, сначала мягко, затем все сильнее и жестче.

Для меня каждый его толчок, каждое скользящее плотное движение ощущаются ритмичным танцем, жертвоприношением.

И жертву приносят мне.

И меня — в жертву.

Боже…

Мне уже не больно, хотя все еще невозможно туго и грубовато.

Но, видимо, тело мое выделяет столько влаги, что всякие неприятные ощущения пропадают окончательно.

А в низу живота, от каждого движения Камня, нарастает и нарастает нечто острое, запредельно безумное, то, что я уже ловила когда-то, с ними двумя, с этими сумасшедшими парнями. Но в этот раз, кажется, я просто умру от переизбытка чувств и ощущений.

Не вынесу их.