Ты - наша

— Мы с тобой поедем ко мне, — так же спокойно отвечает Камень, — так и быть, переночуешь у меня, пока с папашей не помиришься. А Вася идет домой. Спать. У нее завтра зачет. И концерт.

— Ты охуел??? — еще громче и жестче рычит Лис, вообще не походя сейчас на себя самого, такого ласкового, такого сладкого со мной только что, — да я же сдохну!

— Не сдохнешь, — говорит Камень, — у меня вагон дел по дому, нехрен просто так нахлебничать. Вася, иди.

— Да погоди ты…

Камень, игнорируя вопли Лиса с заднего сиденья, наблюдает, как я торопливо отстегиваю ремень безопасности, затем тянет меня на себя, коротко и горячо целует в раскрытые в немом изумлении губы, смотрит в глаза:

— Маленькая… Не бойся ничего. Все будет так, как ты захочешь.

— Да брось, ну, Лех… — не замолкает Лис, — малыш, ну ты-то чего молчишь? Ты же хочешь!

— Мне… Мне домой, в самом деле… — бормочу я, — зачет… Концерт… Я же говорила…

— Да мы тебя подтянем! Чего у тебя там завтра? Социология? Мы подтянем! Слышь, Вася… Не уходи…

— Ага, а потом еще раз подтянем… — задумчиво усмехается Камень, не сводя с меня жадного взгляда, — иди домой, Вась. Пока я не передумал.

— Лех! Ну нахера так делать!

— Завали. Я потом с тобой поговорю.

— Ну нет! Я с Васькой пойду! А ты вали домой!

— Не пойдешь. Ноги поломаю.

— Да блять!

— Игнат, — я поворачиваюсь к нему, и Лис тут же подается еще ближе, принимается жарко шептать, пожирая меня обещающим взглядом:

— Малыш, малыш… Не слушай его, малыш… Поехали. Или давай я с тобой пойду? Давай? Не пожалеешь, малыш…

— Игнат, я в самом деле домой… — отвечаю я ему и добавляю истинную правду, причину, по которой сейчас хочу уйти и безмерно радуюсь этому, — мне передышка нужна, Игнат… Нам всем нужна передышка.

— Не мне! — шепчет он, — не мне! Малыш…

— Пока, Игнат, — обрываю я его, дергаю ручку двери, но Лис, видно, осознав, наконец, что я тверда в своем решении сбежать, с мучительным тоскливым матом тянет меня за шею к себе и целует, больно и горячо, так, что задыхаюсь от его жадности, затем отрывается от моих губ, снова шепчет лихорадочно:

— Малыш… Ну поехали, а? Поехали…

— Отъебись уже от нее, — рычит Камень, снова тянется ко мне, жестко прижимается к губам, словно печать ставя, окончательную, финальную, затем проводит пальцем по губе, взгляд его темнеет с каждой секундой утрачивая связь с реальностью, — беги, маленькая. Быстро беги.

И я бегу.

Под тоскливый стон Лиса, под тяжелое, ужасное молчание Камня.

С колотящимся сердцем, готовым выпрыгнуть и поскакать впереди меня по ступенькам крыльца.

Мимо недоуменно кривящих накрашенные губы девчонок.

Бегу и чувствую, как во мне что-то пробуждается.

Странное такое, непонятное.

Они меня не хотели отпускать. Оба. Но отпустили. Оба.

Это… Что это?

Подарок? Возможность выбора? Возможность выдохнуть? Прийти в себя?

Или…

Что?

_______________________________________

Когда теряется в душе возможность верить и скучать

И, завихрясь на вираже уходит в небеса дыханье,

ты мне позволь на этаже перед квартирой постоять

и, будто выстроив сюжет, вновь пережить твое молчанье.

Мне будет больно, тяжело. Мне будет горько и нелепо.

И столько мыслей намело, и столько дней впустую снова…

Но нас одно с тобой свело, и тянет друг за друга слепо

вот это тонкое стекло и строгость зеркала немого.

и мы, в двух разных плоскостях

но снова в виражах упругих.

и я смотрю, как мы в тенях

так точно отразим друг друга.

7.10.24 М. Зайцева

64

— Итак, сейчас я вас обрадую! — преподаватель по социологии, веселая тетка средних лет, радостно осматривает группу, и все ощутимо напрягаются.

Потому что то, что радостно для преподши, совсем не радостно для студентов обычно. А уж в ее случае — сто процентов какая-то засада будет.

Я только вздыхаю философски: мне ничего не поможет. Зачет, не зачет… В любом случае, не готова.

Разве что, автоматом мне социологию эту проклятую проставят.

А это вряд ли.

— Вместо зачета у нас будет, внимание! Контрольная! — еще радостней провозглашает преподавательница, — ну что такое? Почему такие лица кислые? Это же интересней! И быстрей! Зачет на несколько часов может затянуться, а контрольная — час — и свободны!

Одногруппники по-прежнему вообще не воодушевлены, но не сопротивляются.

А как тут сопротивляться?

Тут выжить бы…

— Вот каждому задание на листочках, — продолжает делиться радостью социологичка, — пишем!

— А вопросы по контрольной можно задавать? — мрачно интересуется мой тезка Вася с дальнего ряда.

— Конечно, — охотно соглашается социологичка, — что я — зверь, что ли, какой-то? Вопросы задавать можно! Я просто отвечать на них не буду!

— У-у-у… — гудит на разные лады группа, а я понуро перечитываю полученное задание. Пустота в голове намекает, что пролет у меня, похоже, с социологией… Хвост будет. Так неприятно! Если бы общага зависела только от успеваемости, я бы после новогодних праздников полетела впереди своего визга из нее.