Ты не чужая

— Как и все мы. — Он поднял над собой Тайлера и подул ему в животик. Малыш радостно расплылся в беззубой улыбке.

Кэл положил малыша на одеяло между ними. Диана повернулась на бок и пощекотала Тайлера цветком клевера. Он поморгал глазками и чихнул. Кэл тихо засмеялся.

Глаза Дианы заволокло слезами.

— Он такой беззащитный, правда? Невинная кроха.

— Полностью отданный на нашу милость, — пробормотал Кэл. Его нежный взгляд остановился на Диане. — Точь-в-точь такой была и ты, когда я пришел в палату после твоего падения. Ты была беззащитна, как новорожденный младенец. Давно хочу сказать тебе. — Глаза его влажно блестели. — Диана, ты самый мужественный человек, которого мне доводилось встречать. Не знаю, что бы я делал, окажись в твоем положении, как бы на все реагировал. Но точно знаю, что не мог бы вести себя с таким терпением и тактом, как ты. — (У нее в груди возникло такое ощущение, будто она задыхается.) — Спасибо, что доверяла мне. Но рядом с тобой я чувствовал себя таким беспомощным, что ты и вообразить не можешь.

«Я видела эту беспомощность в твоих глазах, Кэл».

— Ты прекрасно относился ко мне и к ребенку. Доверять тебе было легко.

— О большем я не имею права и просить, — проговорил он осевшим голосом. — Стемнело, давай поедем домой.

Столь быстрое окончание разговора застало ее врасплох, как и пафос его последнего замечания.

«О большем я не имею права и просить». Эти слова непрерывно вертелись в голове, пока они шли через парк.

На полпути к стоянке машин они проходили мимо очереди к аттракционам, в которой стояли одни подростки. Кэл заметил ее взгляд.

— Хочешь прокатимся на карусели?

— Да, пожалуй.

Они поставили к ограде коляску, Кэл купил билеты.

— Какую выбираешь лошадку?

Других желающих прокатиться на карусели не нашлось, и можно было выбирать.

— Я беру белую.

— А мы с Тайлером по соседству черную.

Карусель завертелась. Ее лошадка, качаясь взад и вперед, двинулась по кругу. Сделав один оборот, Диана почувствовала головокружение и дурноту. Руки мертвой хваткой вцепились в игрушечное дышло. Какая беспечность! Зачем она согласилась прокатиться на карусели?

Видимо, Кэл увидел ужас на ее лице. Он метнулся к ней, сгреб ее в охапку и спрыгнул вместе с ней на землю. Только ее муж мог сделать так, что все они благополучно выбрались с вращающейся карусели.

Он нашел скамейку, усадил себе на колени и ее и ребенка.

— Извини, милая, — шептал он под какофонию оглушительной музыки из репродукторов. — Я так увлекся, что забыл о твоем положении. Прости меня.

Кэл баюкал их, и Диана чувствовала, что его тело дрожит. Такая сердечная, искренняя тревога за нее снова наполнила ее изумлением — как же ей повезло быть женой такого чудесного человека!

— Уже прошло. Правда. Мне лучше, чем было днем. Давай пойдем.

— Обопрись на меня. — Властным жестом он привлек жену к себе. Да ей и самой не хотелось отпускать его.

Мне не придется об этом беспокоиться, с замиранием сердца думала Диана, пока они шли к своей машине.

К тому времени, когда они подъехали к дому, головокружение прошло, и она сама вошла в дом. Сзади Кэл нес спящего Тайлера.

Она поцеловала ребенка в пухлую щечку.

— Его еще нужно помыть перед сном.

— Давай вместе?

Пошел обратный отсчет времени. Диана это почувствовала. Кэл тоже. Сегодня их последняя ночь. Он хотел растянуть ее как можно дольше. Она тоже.

Малыш, видимо, тоже что—то почувствовал, раз родители вместе купают его. Как только крохотное тельце погрузилось в теплую воду, он возбужденно замолотил ручками и ножками, расплескивая воду. Кэл засмеялся, и у Дианы потеплело на душе.

Малыш оказал ей великую услугу: муж не сможет разобрать, плачет она или это просто брызги. Она весь вечер боролась со слезами, не желая показывать свою слабость.

Оба вымокли насквозь, но ухаживать за Тайлером было несказанной радостью.

Любовь светилась в глазах Кэла, когда он целовал ребенка, разговаривал с ним, пока они надевали на него рубашечку и подгузник, укладывали в кровать, накрывали одеялом.

«Завтра не вы, а другие родители будут укладывать его спать».

Диана давилась слезами, изо всех сил стараясь, чтобы муж не увидел.

Заметит ли Тайлер разницу? Будет ли он скучать по ее колыбельным? Будет ли ему не хватать глупых песенок, которые сочинял Кэл, заставляя ее хохотать?

— Выпьем чего-нибудь на ночь? — прошептал он, когда, выключив свет, они на цыпочках вышли из детской.

«Пожалуйста, прошу тебя».

— Хочется пить. С удовольствием. — Она пошла за ним на кухню.

— Тебе колу или что покрепче?

Поколебавшись, Диана спросила:

— А что ты будешь?

— Пиво.

— Тогда мне тоже пиво. — Было видно, что Кэл удивлен. — Хочешь сказать, я его терпеть не могла? — поддела она.

Эта его полуулыбка кого угодно сведет с ума!

— Пожалуй, что так.

— А что я любила? — Ей почему—то не было страшно говорить о своем прошлом.

— Белое вино.

— Кажется, я видела в кладовке. — Прежде чем муж успел подняться, Диана принесла вино и налила немного в стакан. Он смотрел, как она пьет.

— Прежняя Диана имела хороший вкус, — сострила она и допила вино.

Кэл приподнял бровь.

— А новая Диана пьет слишком быстро.