Ты не посмеешь!

— Они от меня ехали. Мы с Ладой пару лет как похоронили отца, мать ушла раньше, и квартира осталась мне. Старшей родители при жизни успели помочь с жильем. Уж чего это стоило, только им известно, но старики в нас души не чаяли. А мы с Ладой не всегда ладили. В тот вечер они приезжали, так как Ладушка считала, что устроиться учителем в обычную среднюю школу было глупо. Красный диплом открывал в то время множество дорог, а я пошла в самую затрапезную школу, так считала сестрица. Она не знала о моих планах, да и не хотела знать, у нее свой был, в котором младшая сестра просится по распределению в более крупный город, а когда придет время Веталинке учиться, заберет ее к себе под крыло, — Ди тяжело вздохнула и надолго замолчала, а я не торопил, молча ехал, ожидая продолжения. — Мы много в тот вечер наговорили друг другу, нас не мог успокоить Сережа, не останавливало нас и присутствие ребенка. Сестра любила спорить, да только и я никогда не была покладистой. Они уехали, на прощание громко хлопнув дверью. А через два часа ко мне постучалась милиция.

— Что с ними случилось?

— А черт знает. Был туман, может, не справился с управлением, может невнимательным был, а может, и отвлекся Сережа. Машина вылетела в кювет и несколько раз перевернулась. Лада вылетела через стекло, Сережу зажало рулем, у обоих множественные травмы, несовместимые с жизнью. Умерли оба в больнице с разницей в час.

— Вета…

— А на ребенке ни царапины. Ее ко мне привезли ведь, сразу оттуда. Милиционер сказал: "Водитель просил к вам отвезти, говорит, вы родная тетка". Мелкая, напуганная, глаза стеклянные — она тогда сидела у него на руках и не говорила. Даже не плакала. А я все понять не могла, что сестру больше не увижу. Да что с меня взять-то было, самой двадцать четыре года, на руках шестилетний ребенок остался и обе круглые сиротки.

Я крепче вцепился в руль и стиснул зубы. Бессильная злость растекалась по венам, а перед глазами стояла картинка маленькой напуганной девчушки рядом с такой же напуганной и растерянной девушкой. Одни против всего мира.

— Чего мне стоило доказать, что я смогу обеспечивать ребенка — отдельный разговор. Смогла, отстояла, не отдала Веточку в детский дом. Кстати, та самая школа помогла, против которой так выступала сестра. Директором там был мужик, в возрасте уже, но с большим и добрым сердцем. Он меня начал готовить на вышестоящую должность. Пал Михалыч во многом мне помог. Он же рекомендовал меня, тридцатилетнюю малявку, своему другу в лицей для девочек. Взяли сначала замом по воспитательным работам, а потом и директором назначили там. Осталось пять лет до пенсии доработать по выслуге и пойду на вольные хлеба. Наработалась.

В машине повисла тишина, я пытался переварить услышанное, а Ди… Ди наверняка отходила от своего рассказа. Лишь двадцать минут спустя я смог выдавить из себя:

— Сочувствую, мне очень жаль.

Фраза, всегда казавшаяся мне пустой в таких случаях, сейчас наиболее остро отображала то, что я чувствовал.

— Спасибо, — тёплая узкая ладонь легла мне на предплечье и легко сжала. — Но я рассказала тебе нашу с Ветой историю не для того, чтобы ты пожалел двух девчонок, нет. Я хочу, чтобы ты понял — жизнь достаточно принесла Веталинке разочарований. Не стань очередным, не ломай мою девочку, если не уверен в своих чувствах. Я достаточно знаю племяшку и вижу, как она к тебе относится уже сейчас, не обижай ее. Очень прошу.

Б@ть, что можно сказать в ответ на такое заявление? Я не нашел слов, а давать пустые обещания не собирался, поэтому только кивнул и сосредоточил внимание на дороге. Нам обоим было, о чем помолчать.

В тишине ехали недолго, Ди первая нарушила ее. Сначала тяжело, судорожно вздохнула, следом прозвучал длинный выдох, а потом женщина будто стряхнула с себя всю грусть от своего рассказа и уже спокойным голосом поинтересовалась:

— Так ты мне не ответил на вопрос. Зачем оставил Вету в компании с Гришей, неужели не видишь, как он на нее смотрит?

— Доверие — слышали, нет?

— Слышала, что перед старшими братьями не все младшие сестры отчитываются. А если он ее уговорит?

Ну, Ди — провокаторша! Перед глазами тут же нарисовалась картина того, как этот "младшенький" целовал Вету на пороге нашей квартиры. Мать!

— Я ему переговорник поправлю, чтобы болтал меньше и язык за зубами держался, — это был не ответ на фразу попутчицы, это у меня так эмоции прорвались из-за хорошей памяти, но Ди об этом не знала, и продолжила давить на больное.

— Уголовно наказуемое деяние так-то, да и вообще, вот приедешь ты, а там Ветка в обнимку с Гришей. Спят. Представляешь? Смысл-то свистульку ему править?

— Вета не такая…