Ты не сбежишь

– Да, это была спецшкола. Школа-тюрьма для тех, кого было неудобно держать дома. Зверушка, которую друзьям не покажешь.

Его слова неожиданно цепляют меня. Я едва сдерживаюсь, чтобы не передёрнуть плечами и не повернуться к нему. Уж жалости или сочувствия он точно не стерпит. Я слышала о подобных заведениях – военизированных школах-интернатах под громкими красивыми названиями казачьих корпусов или кадетских училищ. Только на деле там совсем не то. Есть, конечно, и действительно престижные кадетские или казачьи лицеи, но на первый взгляд не определить разницу.

Если Влад с ведома родителей действительно попал в подобную мясорубку от образования, то неудивительно, почему он такой. Но это не оправдывает его нисколько.

– У тебя проблемы с родителями.

– Да. У тебя тоже.

– С чего ты это взял? – поворачиваюсь и удивлённо смотрю на него.

Влад стоит близко, и мне приходится поднять голову, чтобы не упираться ему взглядом в грудь.

– Это же очевидно, Лера. Идеальная семья, идеальные мама с папой, идеальная умница-дочь.

– И что здесь плохого?

– Они хотят видеть твои дипломы, награды и знать, что в девять ты спишь в своей кроватке. А как давно ты делилась с ними своими мыслями и чувствами, Лера?

Его слова царапают где-то глубоко внутри, задевают что-то, что мне бы ворошить совершенно не хотелось.

– Неправда. Мои родители любят меня. У нас прекрасные отношения. И я всегда могу с ними поделиться, – замечаю, что мой голос становится выше.

– Правда? – Миксаев усмехается и наклоняется ко мне, только отступить некуда, сзади письменный стол. – Тогда почему ты не рассказала им обо мне?

Зачем он это озвучил? Зачем проговорил то, что и так вертелось в голове и жгло обидой на родителей. Ведь «сучка не захочет…»

– Почему не пришла к маме с папой и не пожаловалась, что их маленькую девочку обижают? – он придвигается, прижимая своими бёдрами меня к столу. – Потому что ты боишься, что они не поймут, боишься разочаровать их. А ещё ты сама сомневаешься, как ко всему этому относиться, и уж тем более, как они примут то, что тебе нравится.

– Ты слишком самонадеян, – шиплю в ответ, упираясь ладонями ему в грудь.

– Да? Я же вижу, Принцесса, как ты борешься сама с собой, ну признай уже это. Я облегчу тебе задачу, обозначив два пути. Первый – ты продолжаешь сопротивляться мне и себе самой, выматываешься, отрицаешь, и в конце концов сдаёшься. И второй, – он наклоняется ниже, заставляя ощутить его горячее дыхание на шее, заключает меня в плен рук, упёршись широкими ладонями в столешницу у моих бёдер. – Ты принимаешь своё желание, а оно кипит в тебе, поверь мне. Отбрасываешь сомнения и расслабляешься. Наслаждаешься. Потому что со мной всё это можно, Лера. Я не стану судить твои желания. Потому что хотеть наслаждения – нормально.

– Нормально – давать человеку выбор! – он позволяет оттолкнуть себя, и я отхожу, но унять растревоженное сердцебиение не получается.

– А готова ли ты принять на себя ответственность за этот выбор? – Влад дёргает меня за локоть, притягивая к себе. – Ты же утонешь в чувстве вины потом перед родителями и всем остальным миром. А так можно столкнуть это на меня.

– А дальше что, Влад? – смотрю в его глаза, надеясь увидеть хотя бы проблеск ответа. – Добьёшься ты своего, прыгну я в твой омут, и? Какова глобальная цель? Унизить меня, втоптать в грязь?

– Удовольствие. Моё в любом случае, обоюдное – если решишься. Это рушит твои планы, идущие на десять-двадцать лет вперёд, как ты привыкла, да. Но именно в этом кайф.

– Жить здесь и сейчас?

– Ловить момент и брать от него всё.

– Это не для меня, Влад. Я так не могу.

Выворачиваю локоть и отхожу. Внутри становится так пакостно и тяжко, что и сама не понимаю, почему чувствую всё это. Какого ответа я ожидала? Да и каким он мог быть? Его желание жить одним днём в чём-то понятно, ведь, скорее всего, у него такой возможности раньше не было. Видно, что он был глубоко несчастным ребёнком и сейчас пытается всё это наверстать. Но какова моя роль? Переступит и пойдёт дальше, а я буду собирать себя по кускам и ненавидеть весь мир? Не хочу я такого. Нет.

– Мне надо готовиться к зачёту, – направляюсь к двери, не уверенная, что Влад даст мне уйти.

Но он даёт. Не останавливает, не преграждает дорогу. Только окликает уже в дверях.

– До завтра, Принцесса. Думай. Не это ли право выбора?

Я возвращаюсь в комнату, включаю планшет и захожу в программу подготовки к зачётам. Но ни теория, ни решение педагогических задач не идут. Мало того, буквы начинают расплываться, потому что в глазах собираются слёзы. Чёрт!

Кто его просил говорить всё это? О выборе, о решениях, о родителях… Отмахнуться и сказать, что он неправ, не получится. Я ведь это понимаю. И это больно.