Ты не захочешь меня любить

— Знаешь, женщины, — он мечтательно окинул рукой зал, обобщая данное понятие. — Они бывают такими, что мы, мужики, — он вздохнул, — просто бессильны.

Он отступил и поплелся к бару. Я бы ему посоветовал остановиться, но сначала мне нужно было справить нужду и освежиться, в клубе стало дико душно.

Я вышел из туалета с планом уговорить Леху остановиться и отправить его домой на такси, после чего самому технично смыться домой и не умирать на утро от похмелья. Одним словом, поступить как взрослый 35-летний мужчина.

Но моим планам не суждено было сбыться.

Она шла по неоновому коридору, пряча телефон в сумку. Я не собирался ничего делать, пользоваться ситуацией, зажимать девушку своего друга в темном углу — это сверх низко. Но я чертов подонок, ее платье, обнаженная нога были контрольным выстрелом в голову. Я потерял рассудок, когда увидел ее в зале, а сейчас и мое самообладание разбилось вдребезги.

Она еще не успела заметить меня, как я резко схватил ее за руку и потянул в одно из углублений коридора, где стояла какая-то мраморная стойка. Одним движением усадил ее на эту стойку и грубо запустил руки под ее платье, под эту самую паутину, под которую мне хотелось забраться с самой первой минуты вечера.

— Ро-ома, ты что… — заткнул ее своим языком. Я не целовал ее, нет, я ее жестко трахал ртом, потому что то, с каким желанием я впился в ее рот, по-другому не назвать. Как только ее руки оказались на моих плечах, возможно, чтобы притянуть ближе, но, если оттолкнуть, я не мог этого позволить, поэтому выдернул одну руку из-под платья и схватил ее за подбородок. Грубо, будто она моя собственность, сжал ее челюсть и продолжил агрессивно атаковать ее губы.

— Ну почему ты такая сладкая, — я ненавидел себя за эту грубость, ненавидел ее за эти безупречные губы и сексуальность, что сносила к черту мои предохранители.

Она запустила свои руки мне в волосы, и я был готов кричать от наслаждения. Отпустив ее лицо, я обхватил за бедра и резко придвинул к себе, уверен, она почувствовала мой заряженный до предела член в брюках.

— Скажи мне остановиться, — лепетал я между облизыванием ее кожи. — Скажи мне, что ты девушка моего друга, черт возьми, что я Не. Должен. Этого. Делать! — я стонал, умолял, готов был взреветь от этой дикой смеси стыда и похоти.

— Но я… — снова не дал ей сказать, не знаю, хотел и не хотел слышать ее голос, любой звук с ее уст срывал крышу, любой звук мог привести к тому, что я наплюю на все и трахну ее прямо здесь.

Она оставила попытки что-то мне ответить и стала отчаянно целовать в ответ, а я официально записал себя в подонки.

— К черту, — стянул ее со стойки, развернул спиной к себе, одним движением скользнул в разрез платья, сжав ее пылающий клитор, второй собрал волосы в кулак и перегнул через мраморную столешницу, храни Бог тех, кто ее сюда поставил.

— А-а, — я рычал ей в шею, пока она стонала и искала руками за что ухватиться. — Не уйду отсюда пока не услышу, как ты кончишь, — простонал я словно в бреду, продолжая вызывать дрожь в ее ногах трением и надавливанием на чувствительные точки ее бутона.

— Ро… ты сумасшедший, — она задыхалась, дрожала, сжимала столешницу и приподнимала свою попку так, что уже и я мог кончить от простого петтинга.

Я просунул палец в нее, буквально как куклу приподнял и прижал еще ближе к своему стояку, она замычала, а я натянул ее волосы, подняв и запрокинув голову к себе на плечо, стал шептать в ухо:

— Смотри, что ты сделала, я беру тебя в углу клуба, потому что ты сама отказалась от комфортной постели, — я двинул палец глубже, она снова застонала. — Ты до этого довела, — еще один толчок. — Ты изводила меня все эти месяцы, — еще толчок и легкая вибрация пальцем где-то глубоко в ее влагалище. — Ты… ты! Это все ты! — еще толчок. — А я… я, кажется, люблю тебя, — финальный толчок, сжал всей ладонью ее дрожащее лоно. Она взвыла, стала извиваться, и я почувствовал, как растекается по моей руке ее наслаждение.

Кристина тяжело дышала, опираясь руками на столешницу, а я зажмурился, уткнулся в ее затылок, пытался найти остатки здравого смысла. Пытался найти объяснение тому, что я только что сказал. Это был просто эмоциональный срыв, я не это хотел. Или хотел? Я сам себе в этом не признавался, а сейчас это было неизбежно, потерял контроль и позволил всем эмоциям выйти разом. Я злился на нее, ненавидел и, похоже, любил. Я хотел наказать, жестко трахнуть и одновременно окутать нежностью, забрать домой и никогда не отпускать.

Она выровнялась и стала поправлять прическу, стоя ко мне спиной. Я опёрся на столешницу, ожидая ее вердикта. Кристина закончила поправлять платье, глубоко вздохнула и повернула голову. Я не мог понять, что выражают ее глаза цвета моря, сожаление или нежность, она смотрела с какой-то грустью, будто говорила: «Это все было прекрасно, но зря». Потом опустила глаза на свои туфли и сделала то, что мгла сделать только такая женщина, как она.

Стянула с себя трусики и вложила их мне в руку.

— Слишком мокрые, — произнесла эта красивая женщина, будто весь мир был у ее ног. — Это был отличный Хэллоуин.