Ты ненадолго уснешь...

Фантазия мальчика была развитой не по годам, хотя чему еще развиваться в стенах больницы, где грезы являются самым действенным способом сбежать из серой реальности.

   - Хоуп, а Лулу поправится?

Вопрос был ожидаем, Хоутя вперед него она думала, что Сэм закидает ее вопросами по поводу мальчика, у которого «выпал» глаз.

   - Мы вовремя спохватились, так что думаю да.

   - У детей же быстрее идет восстановление здоровья? Ну, мы же растем быстрее, чем взрослые.

Неумелые объяснения развеселили доктора Ванмеер, но она поразилась тому, что Сэм выдал одну из неоспоримых истин — дети ввиду более ускоренного роста подвержены более интенсивной регенерации, в частности, в случае с Лулу — печень девочки удалось спасти хоть и чудом, но через несколько дней показатели должны будут стабилизироваться.

   - И кого ты уже успел помучить вопросами?

   - Про самовосстановлении клеток печени мне рассказал Бенедикт, а еще он сказал, что выпадение глаза у человека называется проптозом. Купер очень умный, почти как ты! Кстати, с тем мальчиком теперь все хорошо будет? Он же к тебе попал!

Ошарашенно переваривая выданную информацию, Хоуп почти поддалась панике от неожиданности. С какой стати Бенедикт Купер владеет столь узкоспециализированной терминологией? Не проще ли было отмахнуться от назойливых вопросов Сэма и спокойно отбывать часы общественных работ?

   - Глаз спасти не удалось, но радует, что опухоль не успела поразить второе глазное яблоко. Пятидесяти процентная слепота лучше, чем кромешная тьма, да еще и с самого детства. Не так ли?

   - Наверное, - промямлил Сэм всерьез задумавшись над сказанным. - А согласись! Все таки Бенедикт очень умный.

Выражая всем своим видом недовольство, Хоуп промолчала.

   - Что ж, нам пора обратно. Иначе тебя потеряют, я не всесильна.

   - Ладно, - Сэм плотно сжал губы и бросил еще один взгляд на вертолет.

До палаты эти двое добрались, храня полное молчание, на их лицах сияли похожие улыбки заговорщиков. Самочувствие Сэма заметно улучшилось и подключенные обратно датчики зафиксировали возросшее, практически, до нормы давление.

   - Вот видишь! - довольно поддакнул маленький пациент. - Чаще меня выгуливать надо.

Это не была детская наигранность. Теперь Хоуп с охотой поверила бы в то, что у Сэма ничего не болит. Легкий румянец на щеках был слишком ярким доказательством положительного эффекта. Промокнув чистой салфеткой взмокший от жары, лоб ребенка, Хоуп устроилась рядом с его кроватью, предложив почитать ему на ночь, но Сэм отказался и довольно закрыл глаза.

   - Лучше спой колыбельную, ту, что Тео сочинил. Он так редко ее нам поет.

   - Доктор Хантер не любит, когда ее частоту кто-нибудь занимает.

Все палаты были снабжены приборчиками, которые были подключены к системе общего оповещения. Ими редко пользовались и Брайель предложил устроить новую традицию и иногда устраивал сеанс «всеобщей колыбельной» не позже половины десятого вечера, о чем предупреждал заранее, чтобы те кто не признает его творчества, отключили звук своих приемников.

Разумеется эти предосторожности были излишними. Дети, как заговоренные засыпали до самого утра, что многие врачи объясняли эффектом плацебо и даже Кэрол Хантер на подобные вольности закрывала глаза.

   - Надо тебя психологу показать..., - Хоуп нахмурилась и всем своим видом показывала, что идя Сэма ее не обрадовала. - Моим голосом только мертвых поднимать.

   - Есть немного, но мне нравится. Пожалуйста.

Мальчик с закрытыми глазами довольно улыбнулся, понимая, что ему просто не могут отказать.

Тихий голос, неровно выводил чудесный мотив, в большой палате, которая внезапно казалось такой пустой, после того, как Лулу перевели в интенсивную терапию. Эту колыбельную Тео написал на одном дыхании, тайком отрепетировал и в первое время многие из женщин, на утро выходили в коридор с опухшими от слез глазами. Слова песни трогали до глубины души и вмещали в себя, помимо прямого смысла такой глубины подтекст, что каждый находил в них для себя утешение.

Этой ночью Сэм Хагерди впервые за свою семь лет увидел сон, который отчетливо помнил даже утром. Он долго размышлял над ним, безотчетно ощущая странное тепло и умиротворение.

Вот значит как выглядит хороший знак!

В ином ключе воспринимать произошедшее Сэм просто отказывался. Монитор, тихое пиканье которого мальчик давно уже не замечал, перестал показывать красным светом показатели давления.

Цифры почти приблизились к норме.

Наконец-то совесть Хоуп обрела покой – сколько раз за последние дни она не находила времени, чтобы побыть с Сэмом. Та невидимая граница, которая отделяла понятия пациента и друга давно размылась в этом случае и доктор Ванмеер понимала, что нарушает все правила. В голове то и дело всплывали слова брошенные отцом и продублированные Грегом — это не твои дети.

Но с этим мальчиком Хоуп чувствовала некую связь — странную и далекую от простой привязанности. Может это было продиктовано, что они оба потеряли матерей и казалось, что только они могли понять горе, которое выпало на из долю.