Ты никогда не была моей

Исабель идёт вперёд до тех пор, пока дорожки света с причала не остаются за нашими спинами. Нас окутывает ночь, которую рассеивает лишь свет луны, мерцающий рябью на глади океана. Ис присаживается на большой валун. Снимает свои кеды, стягивает резинку с волос, и они тут же тяжёлым каскадом падают ей на плечи. Лёгким движением головы откидывает локоны за спину. Потом, наконец, переводит на меня свой загадочный взгляд.

Что ты задумала, Ис? Почему ведёшь себя так, словно больше не злишься?

Приближаюсь к девушке, присаживаюсь на песок возле её ног и смотрю в её красивое лицо снизу вверх.

– Я знаю, что опять всё испортил, – начинаю торопливо. – Хотел рассказать о той дурацкой ночи, когда забирал тебя из больницы… Но потом просто испугался, что ты вновь передумаешь быть со мной.

– Да, Киран, я не буду с тобой, – говорит она негромко. – И завтра собираюсь уехать… Вернуться в колледж.

– Нет, не уедешь! – заявляю тоном, не терпящим возражений. – Я не отпущу тебя!

– Киран, – мягко, но уверенно одёргивает меня Исабель. – Я не собираюсь спрашивать у тебя разрешения…

– А что по этому поводу думает Маркус? Он тебя отпускает?

– Маркус не станет меня удерживать!

– Да, потому что он слабак! – выплёвываю со злостью.

Никакого толка от этого Холта!

Я вскакиваю, стремительно подхожу к кромке воды, ощущая, как во мне нарастает чувство безысходности. Пинаю носком кроссовки воду, чертыхаясь себе под нос, потом делаю несколько глубоких вдохов-выдохов и возвращаюсь к Исабель.

Нет, я не успокоился. Я на взводе и чертовски зол. Но готов упасть к её ногам и умолять остаться. А ещё ловлю себя на мысли, что жалею о том, что она рассталась с Маркусом, ведь он, в отличие от меня, умеет подбирать правильные слова. Он точно бы не дал ей уехать.

– Киран, ты можешь не злиться? – спокойно обращается ко мне Исабель.

Чёрт, нет!

Однако я киваю, стиснув зубы.

– Ты можешь хоть раз принять тот факт, что каждый раз всё против нас? Тебе это может показаться несущественным… или глупым стечением обстоятельств… Тем не менее нам всегда что-то или кто-то мешает.

Скептически фыркаю. Потом затыкаюсь, осознав, что она не винит меня, а лишь окружающий нас мир. Или лучше бы меня обвиняла? Тогда я смог бы пообещать ей, что исправлюсь! А сейчас не знаю, что сказать и как призвать её к здравому смыслу.

Она просто хочет уехать! На всё лето, потом на весь учебный год! Без Маркуса, потому что с ним рассталась. От этого немного легче… Немного! Но моё сердце сжимается от осознания упущенных возможностей. От предчувствия чего-то необратимого.

– Ис… – протягиваю к ней руки и вновь опускаюсь к её ногам.

Она легко вкладывает свои ладони в мои. Её пальцы дрожат, хотя внешне Ис выглядит совершенно невозмутимой.

– Зачем ты это делаешь? – морщусь, словно от боли. А может, мне действительно больно… – Неужели ты так ненавидишь Милфорд?

В глубине души знаю, что ненавидит! С ним у неё связано слишком много обид, к которым и я приложил руку. Твою мать, я сам всё испортил!

– Меня этот город душит, – признаётся Исабель еле слышно. – Половина жителей поженили нас с тобой, а вторая – нас с Маркусом. Не удивлюсь, если уже завтра люди начнут судачить о нас троих, называя семьёй.

Исси безрадостно хмыкает, пытается отстраниться, но я рывком притягиваю её к себе, и мы падаем на песок. Крутанувшись, подминаю девушку под себя. Нависаю над ней, удерживая вес тела на коленях, и вдавливаю её руки в песок над головой.

Исабель обездвижена, в полной моей власти, и мне хочется удержать её рядом с собой хотя бы таким способом.

– Не всё ли равно, что говорят о нас люди? – с надрывом шепчу возле губ девушки. – Ты и я, ты и Маркус – какая им разница? Ведь это касается только нас!

– Ты ошибаешься, Киран, – с таким же надрывом в голосе отзывается Исабель. – Но тебе не понять, потому что в любом случае я буду крайней. Я встала между вами! Разрушила дружбу! Люди скажут, что люблю вас обоих, и обязательно назовут меня шлюхой! И это только малая часть возможных пересудов. Моя мама и мой отец не заслуживают того, чтобы краснеть за собственную дочь…

– Ведь мои родители как-то смогли справиться с тенью поступков деда, – привожу ещё один неоспоримый довод.

Мой дедушка Саймон Шоу давно умер, проведя последние годы жизни в тюрьме. То, что он сделал, и как от этого пострадали отец, мама и все остальные – теперь лишь история. Но никто из них не бежал из Милфорда.

– Твои родители, впрочем, как и мои, смогли похоронить ту историю, – с пылом замечает Ис. – Сейчас уже никто не помнит, что тогда случилось в яхт-клубе. И они потратили много лет, чтобы избавиться от пересудов.

Я хочу, чтобы она замолчала! Да, мои родители и то, через что им пришлось пройти, наверное, не лучший пример. Отец вряд ли издевался над мамой в школе. Насколько мне известно, он и дышать боялся в её сторону. А я веду себя как идиот и знаю это. В их случае всё испортил мой дед. А сейчас виноват лишь я.

– Ты слишком много думаешь, Исабель, – выдавливаю хрипло.