Ты никогда не исчезнешь

Габриэль должен быть дома… Он не мог никуда уйти в такую погоду! Габриэль же днями напролет торчит за компьютером. Он сообщил бы мне, если бы случилось что-то серьезное, если бы ему пришлось выйти. Я доверяю Габриэлю… безоговорочно.

— Доктор Либери, где Габриэль? — напирал Леспинас.

В комнате повисла тишина. И почти не осталось воздуха, мне нечем стало дышать.

Должна ли я ответить? Открыть свой секрет? И есть ли у меня выбор?

— Это очень важно, мадам Либери. Имеются ли у вас хоть какие-то соображения насчет того, куда мог пойти Габриэль?

Прекратится когда-нибудь это безумие? Или мертвых будет становиться все больше? Сколько преступлений будет у меня на совести к тому времени, как они поймут, что меня надо запереть в психушке?

— Мадам Либери, вы меня слышите? Вы знаете, как его найти?

Может быть, еще удастся спасти хотя бы одну жизнь?

— Да… — прошептала я.

65

— Все не пей!

Том, сделав глоток, вернул бутылочку Эстебану.

— Я понял, не держи меня за идиота!

Он оставил маме половину, ей достанется столько же, сколько ему. На вкус красная вода была не противной, всего лишь с легким привкусом железа, и чуть-чуть щипала язык, как выдохшаяся кола.

— Вот видишь, только и всего! — сказал Эстебан. — Зато теперь с тобой ничего не случится.

Том вытер рот рукавом куртки. От красной воды усталость немного отступила. Он посмотрел через решетку на белое небо, на горы и леса — пейзаж из волшебной сказки, в которой водятся людоеды и голодные волки.

— Спасибо, Эстебан. Но лучше бы снова младенцем не становиться.

Эстебан расхохотался, и Том, впервые за то время, что был заперт в мертвецкой, засмеялся тоже.

— Клянусь, мы все равно останемся друзьями. Только у нас будет разница в десять лет. Когда мне исполнится пятнадцать, тебе будет всего пять. Так что не удивляйся, если девчонки выберут меня!

— Ха-ха-ха…

И внезапно оба замолкли.

Снова послышался шум, на этот раз слева, у входа в коридоры. Кто-то медленно, таясь, к ним приближался? Том заозирался, вздрогнул на ледяном ветру. Пока они с Эстебаном разговаривали, он забыл о холоде и о страхе, но теперь снова задрожал, перепуганный и замерзший.

Том быстро повернулся к решетке своей белой тюрьмы, он боялся, что стоит только отвлечься, и воображаемый друг исчезнет так же внезапно, как и появился.

Но нет, он напрасно тревожился. Эстебан никуда не делся, он осторожно засовывал в карман бутылочку с красной водой. Наверное, это была лиса, подумал Том. Если только он и ее не выдумал.

— Эстебан! — Том снова потряс прутья. Он уже миллион раз пытался отцепить тяжелый висячий замо́к. — Эстебан, теперь, когда я стал бессмертным, давай поживее. Ты помнишь, что обещал меня освободить?

Эстебан наклонился за рюкзаком.

— Я обещал попробовать…

— Так чего ты ждешь? Пробуй…

Снова что-то затрещало, еще более отчетливо. Непонятно, откуда шел звук, он множился, эхом прокатывался в пещерах на склоне. Но тот, кто его вызвал, был совсем близко.

Эстебан выпрямился.

— Том, мне надо идти. Если меня застукают, все пропало.

И Эстебан начал осторожно спускаться по скользким, заснеженным камням вырубленных ступенек.

— Не уходи.

Том не повысил голоса. Когда просят, не кричат. Эстебан в последний раз на него взглянул:

— Не волнуйся. Я спрячусь, но останусь рядом. Это единственный способ вытащить тебя. Когда вернется тот, кто тебя запер, я на него накинусь! Не думай, у меня есть оружие!

— Нет!.. — молил Том.

На глазах у него выступили слезы. Нельзя допустить, чтобы Эстебан скрылся из виду. Стоит его другу исчезнуть, и через секунду он, Том, себя убедит, что этот мальчик был всего лишь галлюцинацией.

— Эстебан, посмотри на меня, поклянись мне, что ты не призрак!

Мальчик, улыбаясь, уверенный в себе, поднял руку:

— Клянусь!

Надо любой ценой его удержать.

— Постой, постой… Ты помнишь, как ночью, перед тем как исчезнуть у фруадефонского моста, ты сказал мне, что по-настоящему тебя зовут не Эстебан?

Мальчик беспокойно оглядел вход в коридор и другие отверстия в скале.

— Не сейчас, Том.

Том прижался лицом к решетке. По ржавым железным прутьям потекли слезы.

— Нет, сейчас! А вдруг ты не вернешься. Вдруг я умру, вдруг я снова стану младенцем и все забуду. Прошу тебя… Это всего одна секунда. Как тебя зовут?

66

Лейтенант Леспинас сунул мобильник в карман и подступил ко мне вплотную:

— Живее, доктор Либери, каждая секунда на счету. Где он? Где Габриэль?

Все уставились на меня.

Савина выглядела растерянной, словно я разрушила ее и без того слабое доверие ко мне.

Леспинас уже ничем не напоминал обаятельного монаха, каким казался в начале расследования. Я сдавленным голосом ответила:

— Я не знаю, но… могу определить.

— Что?

Я чувствовала, что он с трудом удерживается, чтобы не ударить меня. Дай же сказать! Ты что, не понимаешь, Леспинас? Я не меньше тебя боюсь того, что может произойти.

— Жучок… трекер… GPS… зашит в… его куртку.

Лейтенант в изумлении сделал шаг назад:

— Вы зашили трекер GPS за подкладку куртки Габриэля?