Ты нужен…

— Из бесчисленного множества снов, записанных мною, не сбылись только несколько. Таких отстраненных от жизни.

— Вы видите пророческие сны? Да с вас можно будущее писать! — восхитился я.

— К сожалению, или к счастью, в моих снах нет никаких глобальных или мировых катастроф, мне не снятся будущие президенты и все в таком роде. Мои сны только обо мне. С помощью них я могу предугадывать только свое будущее.

— Можете привести еще пример ваших снов.

— Как я вышла замуж, например. Или сколько у меня будет детей. Или куда я поеду в следующем году. Или цвет глаз моего сына. Или его особенность, про которую я никак не могла знать.

— Вы понимаете, что программируете свое подсознание после таких снов.

— Да. Отлично понимаю. Но ведь для этого, наверное, и нужны сны. Чтобы что-то успеть сделать или предотвратить это. Вот только сон в реальности, к сожалению, не меняется. Как бы я этого не хотела.

— Вы хотите сказать, — я полностью был заинтересован в разговоре с Юлией, что начал вышагивать по темной комнате, — что вы не можете изменить ваш сон, даже зная, что он будет плохой.

— Нет, не могу. Все случается так, как я его вижу. Каждая деталь на своем месте. Диалоги могут меняться, а смысл разговора остается прежним.

— То есть так вы видите свое будущее?

— Можно сказать и так. Только я не знаю, когда событие, приснившееся во сне, произойдет. Может пройти день, может несколько месяцев. А может и годы. Вот поэтому я и веду дневник. Чтобы помнить каждый день.

— Что сказано в вашем дневнике снов про вчерашний день?

— Мне приснилась ваша фамилия. Потом я случайно нашла ее Интернете. Мне стало любопытно, что это могло значить? — Юлия лукаво улыбнулась. Глаза по-прежнему оставались грустными.

— Значит, вы используете меня для проверки ваших снов? — это было неожиданно для меня и достаточно неприятно.

— А разве ваша профессия не состоит в том, чтобы ее использовали люди? Для проверки своих фантазий, причуд? Для решения проблем?

Шах и мат.

Глава 54

31 октября 2009 года.

— Почему он не отвечает на мои звонки? — мой голос был еле слышен.

— Я тоже не могу с ним связаться уже несколько месяцев, — голос на том конце провода был взволнован. Я каждый день звонила или писала Сашке. Телефон Виктора по-прежнему не отвечал. Длинные гудки. И больше ничего. Мои сообщения до него не доходили. А если и доходили, то он не отвечал на них. Не мог. Или не хотел…

Я нервно вышагивала по комнате, хотя в моем состоянии это было уже крайне тяжело. Я похудела. Лицо осунулось. Круги под глазами не исчезали. Складывалось ощущение, что и слез больше не осталось. Душе больше нечем было болеть, а огромная дыра в груди все разрасталась и разрасталась, теряя надежду с каждым днем.

Я знала из последнего разговора с Сашкой, что Виктор уехал из Саратова. Вот только не сказал, куда. Он ни с кем не выходил на связь. Раз в месяц писал своему другу, что с ним все в порядке. Это обнадеживало тем, что мы знали, что Виктор по крайней мере жив.

— Я не могу без него дышать, — выдохнула я.

— Я знаю, — ответил Сашка. — Я позвоню, если что-то будет известно.

Я присела на кровать. Все это время в комнате со мной был Игорь. Тихо стоял у окна и смотрел в даль. Темнота поглощала его. Комната отражалась в свете окна. И я снова видела его лицо, пораженное болью. Она не покидала Игоря все время, пока я искала Виктора. Он приходил ко мне каждый день. Готовил мне поесть, заваривал чай, напоминал про лекарства, возил в больницу, пытался подбодрить меня разговорами. Вот только мне это не особо помогало.

— Ложись спать. Завтра нам рано выезжать.

Очередная попытка Игоря спасти меня. Завтра мы едем в Волгоград. Я пообещала ему, что это будет в последний раз. Неделю назад я отправила Виктору сообщение, что буду ждать его в Волгограде на нашей набережной. Я очень надеялась, что, где бы он ни находился, он успеет за неделю ко мне приехать.

Я забралась в кровать. Игорь укрыл меня одеялом. Погасил свет. Я не видела, как он бросил на меня грустный взгляд. Услышала только глубокий выдох.

— Спокойной ночи, — как будто сказал он сам себе.

Мы не решились ехать на машине. Слишком долго и утомительно. Самолет был быстрее. Я уже потратила почти все свои сбережения на перелеты, на поиски Виктора. Но это было лишь песчинкой в море отчаяния. Днем я стояла на нашей набережной. Речка почти совсем покрылась льдом. Дул сильный ветер. Падали неловкие снежинки, сражаясь с наступающей бурей. Игорь посильнее завязал ярко красный шарф на моей шее, накинул капюшон на мою голову. Я подняла на него глаза, полные надежды. Он понял меня. Чуть заметно кивнул.

— Я надеюсь, что это все закончится. — Он медленно побрел от набережной к недалеко возвышающимся домам, оставив меня одну. Назначенный час уже приближался. Я поежилась. Ветер продувал мой пуховик. Но Игорю я ничего не сказала. Я облокотилась на перила. Сейчас моя сила в терпении.