Ты плоть, ты кровь моя

– Знаешь, Фрэнк, ты сейчас выглядишь как грустный хомяк – сидишь тут одиноко с книжкой, – сообщила ему Морин.

– Бывало и хуже, – ответил Элдер, засовывая в книгу конверт, служивший ему закладкой.

Морин села, и когда за ее плечом возник официант, заказала пинту пива.

– Тебе тоже? – спросила она, кивнув на почти пустой стакан Элдера.

– Этого достаточно, – ответил тот, мотнув головой.

Морин улыбнулась:

– Ты, как всегда, благоразумен.

– Ну ты же меня знаешь. – Он вытащил из пластикового пакета, висевшего на спинке его стула, фотоаппарат «Полароид» и положил на стол. – Спасибо, что дала попользоваться.

– Результаты есть?

Снова раскрыв свою книгу, он вынул из конверта единственную фотографию и передал ей.

– Гм… – произнесла Морин. – Довольно симпатичный малый, артист или художник, похоже…

– Да, очевидно.

– Ну рассказывай.

Прервавшись, только чтобы продиктовать официанту заказ, он именно так и сделал.

– Значит, – подвела она итог, когда он закончил свой рассказ, – у нас есть основания не любить его, но нет доказательств.

Кивнув, Элдер поднял фото Пола Латама со стола, освобождая место для принесенных блюд. Цыпленок роуган джуш, то есть жаренный в кипящем масле, тушеная баранина пасанда, плов, сливовый сок, еще поппадамс и лепешки пешавари нан.

– А разве Латама не допрашивали, когда расследовали исчезновение Сьюзен Блэклок?

Элдер, продолжая жевать, отрицательно помотал головой.

– Значит, если у них что-то и было, вряд ли можно ожидать, что он признается, – это поставит под угрозу его карьеру.

– Вероятно.

– Он просто сидит и ждет, пока весь шум утихнет, надеясь, что его это не заденет. Должно быть, он так и полагал, пока не появился ты и не стал разнюхивать. Но даже и сейчас ты до конца в этом деле не уверен. Я хочу сказать, даже если он тогда увез ее – куда там? – ага, в этот свой коттедж. Пять-шесть часов с симпатичной девушкой. А может, они там все это время ту проклятую пьесу читали, которую так и не увидели на сцене. И чай пили.

– Вполне возможно, – согласился Элдер.

– Тут все, что угодно, возможно, Фрэнк. Обычная вещь в нашей работе. Самая обычная вещь.

Баранина была нежная и сочная, не слишком напичканная приправами, цыпленок роуган джуш весь пропитался томатным соусом.

– Даже если он и валял ее, – продолжала Морин, – это не значит, что он имел отношение к ее исчезновению.

– Я знаю.

– Но все равно подозреваешь.

– Что-то в этом роде.

Морин улыбнулась:

– Но ты и раньше, бывало, ошибался.

– Большое спасибо!

– А если серьезно, что ты теперь намерен предпринять?

Элдер пожал плечами:

– Поездить по Йоркширу, показывая всем его фото. Может, найдется зацепка.

Морин отложила вилку.

– Может, надо было сначала сделать именно это, а уж потом на него наваливаться?

– Может быть.

Несколько минут они молчали, сосредоточившись на еде. Ресторан потихоньку заполнялся, приближалось время закрытия. Элдер спросил Морин, как у нее дела на работе. Отец троих детей убил жену и все потомство, потом попытался покончить с собой, но не преуспел. Подозрительная смерть, тело пришлось эксгумировать. Перестрелка в Сент-Энн, видимо, связанная с наркотиками. Похищение пятилетнего мальчика на севере графства, требование выкупа, которое родители выполнили до того, как обратиться в полицию, – деньги забрали, ребенка пока не вернули. Из того, как Морин об этом рассказывала, было понятно, что она подозревает в причастности к похищению кого-то из родителей.

– Дел полно, стало быть, – заметил Элдер.

– Это еще мягко сказано, – подтвердила Морин.

Элдер откинулся назад, давая официанту возможность убрать со стола.

– Кофе будем? – спросил он.

– Давай.

Кофе только успели принести – вместе с пирожными и счетом, – когда раздался телефонный звонок.

– Это твой или мой? – спросила Морин, улыбаясь и раскрывая свою сумку. Мысль о том, что у Элдера тоже есть мобильник, почему-то веселила ее.

Несколько секунд она слушала, и лицо ее при этом мрачнело.

– Понятно, – сказала она в трубку. – Сейчас буду.

Потом, уже поднимаясь и доставая из кошелька деньги, чтоб расплатиться за ужин, сообщила Элдеру:

– Девушка пропала. Шестнадцать лет. В последний раз ее видели в Раффорд-парке сегодня около четырех.

30