Ты пойдешь со мной? (СИ)

Ты пойдешь со мной? KesSaly

Предисловие

Это был очень тяжелый день. Чертовски тяжелый. Да еще и телефон никак не замолкает. Выбросить бы его к чертовой матери! Туфли не снимаются - застежку заело. В квартире темно, но свет я не включаю. Не хочу. Пусть будет темно. Наконец удается расстегнуть туфлю, и она летит прочь. Следом вторая. Господи, как же хорошо ногам. Я пошевелила затекшими ступнями, и по моему лицу растеклась блаженная улыбка. Бросила сумку в прихожей и прошлепала в зал.

- Здравствуй, мой родненький, мой мягонький. Скучал по мне? Я скучала... - и, упав на диван, я наконец-то почувствовала себя дома. Так тихо. Электронные часы показывают восемь утра - опять свет отключали. Однако встать, пойти в прихожую и достать из сумки телефон, чтобы точно узнать время, казалось сейчас абсолютно непосильной задачей. Хочу полежать. В конце концов, я и так знаю, что почти одиннадцать.

Каким же бесконечным показался мне этот день. Когда я уходила, Сашка еще сидела над курсовой. Собирается все выходные ею заниматься. В общем-то, мне бы тоже следовало. Сдача во вторник, а сегодня суббота. Осталось не так уж много времени, особенно если учесть, что готовность - всего две трети. Но после того, как я сломала ноготь, я поняла, что удача в ближайшее время ко мне не вернется, и поехала домой. Не буду я ничего делать. Я отдыхать буду, и плевать мне на все на свете и на курсовую в частности. Мои выходные принадлежат только мне. К сожалению. Или к счастью? Может быть, но пока счастливой я себя не чувствую. Есть хотелось безумно, но лежать в темноте и тишине было так приятно, что я себя уговорила - есть не хочу совсем. Снова завибрировал телефон. Нужно было его выключить. Неблагодарные спина и ноги заныли. Я лежала, чувствуя, как сон медленно накрывает меня: «Бог с ним, с ужином», - подумала я, бодрствующей частью сознания, соглашаясь со своей ленью в том, что, пожалуй, можно спать и так, не раздеваясь. Усну и буду спать до завтра. До двух часов дня, может и до пяти. И поем тоже завтра.

Резко завибрировал мобильник, и я, то ли от неожиданности, то ли от того, что уже успела задремать, вздрогнула и подскочила. Сердце колотилось, как сумасшедшее, собираясь вылезти через горло. Само собой, сон, как рукой сняло.

- Да чтоб тебя!

Я поднялась и зашагала в прихожую к своей «вибрирующей» сумке. Достав телефон, я приложила максимум усилий, чтобы не швырнуть мой неугомонный гаджет в окно. Разблокировала экран, на котором красовалось уведомление о пятнадцати пропущенных звонках и десяти сообщениях. Одиннадцать тридцать. Выключив телефон, я отправила его обратно в сумку. Ну что ж, раз поспать мне не удалось, будем есть.

Я пошла на кухню. Включив свет, минут пять стояла, зажмурившись, пока глаза не привыкли. Постепенно глазки-щелочки открылись, и я полезла в холодильник. Пока закипал чайник, микроволновка грела остатки пиццы, а кружка наполнялась сахаром и кофе, я разговаривала сама с собой:

- Ну что ему нужно от меня?

Чайник щелкнул. Я налила кипяток в кружку, и аромат кофе приятно заполнил мою истрёпанную и изрядно измученную голову, вытесняя, хоть и на мгновение, дурные мысли и желание впасть в истерику.

- Что вообще может быть нужно человеку после ТАКОГО?

Звякнула микроволновка. Я открыла дверцу и достала тарелку с двумя увесистыми кусками тонкого теста, томатного соуса, колбасы и сыра. Включила телевизор, нашла спортивный канал, и, усевшись поудобнее, продолжила рассуждения вслух:

- Вот если бы я кому-то изменила, зачем бы я стала звонить после этого? Собственно, для чего? Чтобы поинтересоваться, все ли я сделала для того, чтобы ты себя чувствовал полным ничтожеством, или есть еще простор для творчества? - но в ответ мой телевизор поведал мне, что к чемпионату мира сборная России по хоккею готова на двести пятьдесят процентов. О как! Я откусила внушительный кусок пиццы.