Ты поймешь, когда повзрослеешь

– Нет, – ответил Грег из гостиной, где он расставлял книги по полкам, – это Жан-Люк оставил мне наследство. Ты ведь помнишь Жан-Люка, моего бывшего?

Марин рассмеялась.

– На самом деле мне удалось скопить большую сумму за счет гонораров от рекламы. На телевидении платят плохо. Но если ты попал в рекламу, считай, что тебе крупно повезло и ты выиграл джекпот!

– Ты снимался в рекламных роликах? – спросил Рафаэль, входя в квартиру с двумя мешками для мусора в руках.

– Один раз, да и давно это было.

– Так вот почему у меня такое ощущение, что я тебя где-то видел. А что ты рекламировал?

– Вряд ли ты это видел, и скорее всего, тебе это не интересно, – пробормотал Грег. – Скорее, ты смотрел один из сериалов, у меня, например, была неплохая роль в «Жюли Леско».

Марин тем временем насвистывала мелодию, которая вызвала у меня неясные воспоминания. Почему он не хочет рассказать, что он рекламировал? Что такое страшное он скрывает от нас, черт возьми?

Одним прыжком, чтобы он не смог задержать меня, я ворвалась в спальню в полной решимости найти коллаж из фотографий, который я видела в прошлый раз. Его уже не было у изголовья кровати, но он должен быть где-то рядом. Шаги Грега раздавались все ближе. А! Вот он! Рамка торчит из-за полки над прикроватной тумбочкой. Я схватила коллаж и бросилась к выходу, надеясь проскользнуть мимо своего коллеги. Но не тут-то было! Он навалился на меня, я прыгнула на кровать и бросила коллаж Рафаэлю, который уже включился в игру. Поймав его на лету, Рафаэль пустился бежать под радостные крики Марин. Наша попытка удалась!

– Ну вот! Теперь вы будете смотреть на меня другими глазами, – испустив преувеличенно скорбный вздох, произнес Грег. – Наконец-то у вас появился повод наговорить мне кучу гадостей.

– Сейчас посмотрим! – едва сдерживая смех, крикнул Рафаэль из гостиной.

Марин кудахтала, как наседка. Грег не спускал с меня глаз, ожидая, когда я брошусь в атаку. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы собрать воедино всю картину. Пляж, кокосовый орех, красавец-парень, поговорка. Эту рекламу транслировали много месяцев подряд, и было невозможно не обратить на нее внимания. Я вытащила из сумки телефон и запустила поиск. Видеоролик нашелся быстро.

Райское местечко, пляж, сумерки. Обворожительный и загорелый Грег стоит с кокосом в руке, опираясь на кокосовую пальму. Камера приближается, на экране его лицо крупным планом, и он произносит: «Местная поговорка гласит: «Не осложняй жизнь своему анусу, доверься кокосовому ореху». Но я предпочитаю довериться кальмициду». Две танцовщицы в ярких набедренных повязках приближаются к нему, распевая слоган в ритмах электронной музыки: «Вспомните о кальмициде, когда ваш геморрой напомнит о себе!»

Три пары глаз уставились на экран. Я едва сдерживалась, тело сотрясали спазмы. Физиономия Марин исказилась до неузнаваемости, она из последних сил пыталась взять себя в руки и не расхохотаться. Рафаэль держался лучше всех, но его дрожащие губы не предвещали ничего хорошего. В конце концов Грег первый разразился гомерическим хохотом. Нескольких минут, которые мне показались вечностью, мы четверо смеялись от всей души. Мы хохотали до слез, до колик в животе, держась за бока. На секунду мы останавливались, и нас вновь охватывал приступ неудержимого смеха.

– Если говорить серьезно, – произнесла я, переведя дух, – и не принимать в расчет тему, мне кажется, что реклама выполнена в духе восьмидесятых годов.

– Так и есть! Это была идея агентства, которое проводило рекламную кампанию, – ответил Грег. – Но, учитывая количество писем, которые получила фармацевтическая фирма, и тот факт, что меня узнавали на улице, нужно полагать, что реклама первого уровня[23] еще долго будет пользоваться успехом. Оборот фирмы вырос в несколько раз, руководство довольно, и чтобы не угас интерес, рекламу продолжают время от времени крутить по телевизору…

– Будь я тобой, у меня бы уже давно зад разорвался на части, – вмешалась в разговор продолжающая улыбаться Марин, чем вызвала новый взрыв смеха.