Ты покоришься мне (СИ)

— Сумасшедшая сука, — зло проговорил Андрей и направился на выход, но я не хотела его сейчас отпускать.

— Не надо, Андрей, пожалуйста… — схватила его за руку и потянулась его на себя.

— Нет, я больше не буду это терпеть. Пусть валит нахер отсюда. Пусть снимает себе комнату или живет в гостинице!

— Нет! — возразила я, — она твоя мать. Ты не можешь так поступать с ней. Она просто ревнует тебя… Ты ее сын, она любит тебя. Нужно просто с ней поговорить.

— А я сказал — пусть идет нахер! Все, Василис, вопрос решен.

Андрей вырвал свою руку из моих ладоней ушел. А я осталась одна. Я странно себя чувствовала. Мне казалось, что я виновата в том, что Лариса злится. Я слышала, как мать и сын переговаривались, то и дело повышая голос. Я поела, убрала осколки, помыла посуду… Потом пошла в комнату Андрея, посмотрела телевизор, полежала, походила… Я просто не знала, куда себя деть. Но где через пол часа хлопнула входная дверь. Я хотела выйти в коридор, но решила дождаться Андрея. Если он захочет поговорить, то сам придет.

И он пришел.

Уставший. Злой.

Но все равно пришел ко мне. Сел на кровать. Уперся локтями в колени и опустил голову на руки. Я видела, что ему было тяжело с матерью. Очень тяжело.

И я не знала, как облегчить его боль.

Подошла к нему и коснулась темный волос. Провела нежно, успокаивая. Этим прикосновением я хотела показать ему, что я здесь, что я рядом, что я не бросила его и не брошу, что я готова его поддержать. Я готова разделить с ним его печаль и боль.

А он словно чувствовал меня. Обхватил руками мои бедра и уткнулся носом мне в живот. Громко дышал. Злился. Был просто в ярости. А я продолжала гладить его. По густым волосам. Сильной спине. Широким плечам.

Я здесь.

Я рядом.

— Она ушла? — все-таки нарушила я тишину. Андрей кивнул и прижал меня к себе ближе.

— Прости меня, — искренне произнесла я. Я не хотела, чтобы он злился на меня.

В этот раз Андрей поднял голову и посмотрел на меня. Его взгляд был серьезен, а голос строг:

— Ты ни в чем не виновата, поэтому не стоит извиняться. Это я должен просить прощения, ведь ты чуть не пострадала. И…

— Тссс… — коснулась пальцем его губ, прерывая его. — Ты точно не должен извиняться. Она твоя мама, она любит тебя и…

На лице мужчины появилась злая усмешка.

— Даааа, любит, мать твою, — покачал Андрей головой, — да только мне нахер ее любовь не нужна.

— Андрей! — возмутилась я, — она твоя мама…

— Моя мама, которая пытается залезть ко мне в койку с тех пор, как мне исполнилось пятнадцать?!

На последний словах Андрей сорвался на крик.

А меня словно водой холодной окатили.

Странное чувство поселилось в груди.

Мерзости. Неприятия. Непонимания. Озарения. Ведь я замечала ее взгляды, ее слова, ее поступки. Но просто не хотела принимать сердцем то, что видели мои глаза. Да и какой нормальный человек вообще сможет допустить мысль, что мать… Пусть приемная. Пусть неродная. Но все равно мать. Мать, которая должна заботиться о своем сыне, защищать его от зла… Стала сама злом. Пятнадцать лет — это же опасный возраст. Подростков формируется, становится взрослым, а психика неустойчива. И такое потрясение…

— И она… Ты с ней…? — никак не смогла сформулировать вопрос, что волновал меня.

Андрей схватил меня за подбородок, заставляя смотреть ему в глаза.

— Нет. Между нами ничего не было. Никогда. Когда она первый раз пришла ко мне в комнату, отец тогда был в отъезде… Я уже спал. Я как сейчас помню ту ночь… Я проснулся от того, что кто-то гладил меня по лицу. Отчетливо запомнил. Эти руки были холодные. И прикосновения были неприятны. Я проснулся словно от толчка. Словно от кошмара. И первое, что увидел, это свою маму. Она сидела на моей кровати. В прозрачном пеньюаре. Она пыталась меня поцеловать, но я вышвырнул ее из комнаты. На следующее утро приехал отец, а она вела себя как ни в чем не бывало. Словно ничего не произошло. Но с той поры я стал ненавидеть ее. Я считал, что она предала и меня, и отца. Я ведь любил ее как маму. Она и была моей мамой. Но она решила, что между нами другие отношения… Я бы давно уже послал ее нахер. Но я обещал отцу, девять лет назад, перед его смертью, что не брошу ее. Я обещал ему. А он умер, не зная, что его жена извращенка, которая хотела своего приемного сына. Ваня счастливчик — его она не трогала.

Мы молчали.

Каждый думал о своем.

Легли на кровать, обнялись. Я хотела утешить его. Пожалеть.

Но ему не нужна моя жалость.

Не нужна. Уже нет.

Ему нужна любовь.

Чистая, искренняя любовь, которой его лишила Лариса.

И я показывала ему эту любовь.

Нет, я не смогла опять ему сказать эти слова.

Я целовала его, нежно, гладила, нежно. Показывая, что он мне нужен.

Каким бы он ни был. Чтобы ни делал.

Мне уже было плевать.

Это наша история любви. Грязная. Жестокая. Разрушающая все рамки. Больная. Вот такая… Наша любовь.

И я не намерена от нее отказываться.

И в то же время я понимала. Все понимала.