Ты полюбишь

Инна склонилась рядом с ним на корточках, плачет и что-то тихо шепчет себе под нос. Его Инна. Его Любовь. Его зависимость. Его боль. Но сейчас Саша не хочет никакой боли, никакой крови. Он хочет к маме, чтобы она испекла тот торт, как на его пятилетие.

Глеб стоит недалеко от Саши и с кем-то переговаривается по телефону. Гандон.

Рома. Его друг, с которым последние два года они мало общались. Он не был рядом с Сашей, когда он первый раз взял ту таблему из рук Глеба. Он не был рядом, когда его первый кокс унес в небеса удовольствия и разврата. Он не был рядом, когда какие-то отморозки поджидали его у выхода из клуба, чтобы избить до сломанных ребер и сотрясения мозга. Он не был рядом. А сейчас он здесь. Его друг.

Когда глаза Саши привыкли к свету, он увидел свою квартиру, насмерть впитавшую в себя весь смрад и вонь прошедших ночей. Его футболка испачканы его кровью и потом. Трясущиеся руки не могут удержать даже стакан с водой, который кто-то принес ему с кухни. Такая живительная жидкость разливается мокрой лужей у его ног.

— Очухался? — жестко спросил Рома, — А теперь слушая меня, идиот. Ты сейчас прогоняешь всех этих ублюдков из хаты и едешь со мной. К тебе домой, к родителям. А завтра ты начинаешь жить заново. Я привяжу тебя к батарее, если будет надо, но ты ни на шаг не приблизишься ни к этой х*рне, ни к этой с*ке, которая подсадила тебя на это все!

Саша не помнил, когда остался один на один с Ромой. Даже Инны, и то не было. Кто ее выпроводил и почему она вообще ушла — для Саши была загадка, которую и не хотелось разгадывать.

Рома стоял посреди комнаты и смотрел на Сашу, который все еще сидел на полу в той же испачканной футболке. Болезненно худой с отросшими волосами, сильной небритостью и впавшими глазами против пышущего здоровьем молодым и сильным Ромой. Их взгляды ненадолго встречаются: тяжело выдержать гневный и презрительный взгляд серых Роминых глаз.

— Я в жопе, да? — усмехнулся Саша.

— Хуже, Саня. Это пи*дец! — сказал Рома и подошел к своему другу, чтобы присесть рядом с ним. — Я не знаю, как выглядит передоз, но по всем признакам у тебя был именно он.

— Я был на море, плавал там. Вначале было очень хорошо. Спокойно. А потом в моем теле будто развели костер и его жар разливался по венам. Было больно. Очень. Мне казалось, что вся жизнь вытекает из меня.

— У тебя из носа не переставая шла кровь, а еще ты дергался, как будто какие-то конвульсии. Было страшно, честно говоря. Я думал, что это конец. И вот так, на моих глаза, умрет мой друг, которого я не смог спасти.

Какое-то время они сидели бок о бок, плечо к плечу. Каждый думал о своем. Два друга, дороги которых разошлись.

— Сань, я в последний раз предлагаю тебе руку помощи. Если ты ее не примешь, я уйду. Больше мы не встретимся. Будет жаль потерять друга, но не могу отвечать за твою судьбу. Выбор за тобой, — сказал Рома и протянул Саше руку, не как возможность встать на ноги, а как рука друга, который будет рядом с ним.

— Мне только надо будет разобраться с долгом Инны, — сказал Саша, пожимая Ромину руку.

* * *

Аэропорт Шереметьево, как и всегда, не был пустым. Люди, которые спешили на свой рейс, провожающие, уходящие из зоны досмотра в слезах, встречающие в зоне прилета, тоже в слезах. Мимо снующие чужие дети, которых догоняют родители, целующиеся парочки, немолодые родители, которые провожают своих детей. Жизнь течет своим чередом, со своими взлетами и своими посадками.

“Открыта регистрация на рейс компании “Аэрофлот” до Нью-Йорка”

Среди чужих ему людей, которые так и норовят проскочить сквозь тесно стоящих рядом его родителей, Саша крепко обнимает своего отца и маму, которая не выдерживает всего этого душещипательно момента и уже пустила слезу.

— Я рад, что ты принял мое предложение, Саш, — сказал отец, — два года учебы в Америке дадут тебе больше, чем два года жизни здесь. Да и в принципе тебе лучше уехать пока.

Две недели назад отец предложил Саше учебу в Нью-Йоркском университете. Тот выбор, который ты делаешь в пользу здоровья своего сына, нежели в угоду своим личным амбициям и желаниям. Его отлет в другую страну ничуть не меняет планов отца по поводу работы сына в его компании. Но нужно время, чтобы перелистнуть страницу и открыть новую главу.

Как бы не было больно признавать, но Саша тоже это понимал. Чтобы двигаться вперед, надо встать. А тогда он не просто лежал, он был втоптан в грязь своими же ногами.

— Я прилечу к тебе месяца через два, — сказал Рома, который тоже приехал его проводить, — Будем ходить по барам и клеить девчонок, друг, — и похлопал Сашу по плечу, — так что давай, не киснуть!

Она стояла неподалеку. Худая, осунувшаяся, без капли макияжа на лице с бледными губами, но красными от слез глазами. Инна. Уже не выглядела такой красоткой, какой Саша ее встретил и без памяти влюбился. Сейчас это потрепанная жизнью женщина. Потрепанная теми же наркотиками, как и Саша.

— Я на минутку, — сказал он Роме и родителям, перед тем, как пойти в ее сторону.