Ты полюбишь

Она поднялась на носочки, чтобы дотянуться до его губ. Таких нежных и жестких одновременно. Едва касаясь его губ, она задержалась на несколько секунд, придавая ее поцелую невинность и нежность. Пока Саша сам не прижал ее губы плотнее к своим, заставляя раскрыть его, проникая внутрь языком. Мягкий и невесомый поцелуй превратился в страстный танец двух влюбленных. Они уже не исследовали другу друга, ведь каждый из них уже знал каждый миллиметр и каждую черточку. Они вкладывали в этот поцелуй все чувства, которые испытывали.

— У тебя глаза цвета моря. Моего моря. — сказал Саша.

— Ты же не любишь море.

— Море не люблю, — и снова накрыл ее губы своими, более страстным поцелуем, присваивая ее себе, будто она и не принадлежала ему.

Какое-то время они еще постояли на террасе, смотря вдаль, пытаясь уловить линию горизонта, затем вернулись на оживленные улочки, которые в это время все еще были наполнены группами туристов. А затем, Саша отвел ее в небольшое кафе. Или ресторан. Где несколько столиков находилось недалеко от входа, в тени больших зонтиков, чтобы палящее Итальянское солнце не мешало, пусть на дворе и далеко не летние знойные дни. “Nuvole” — гласила вывеска.

Их встретил тучный и коренастый мужичок, который на быстром итальянском приветствовал Сашу, как давнишнего друга. Впрочем, тот может им и являлся. Столик, за который пригласил их тот итальянец, был у широкого окна, через который так удобно наблюдать за людьми, проходящих мимо и изучающих все вокруг. По-домашнему уютно и мило. Так Полина оценила обстановку в том кафе. Немного не вязалось с образом того Саши, которого она знала там, еще в Москве. Но, впрочем, сейчас перед ней сидел совершенно другой человек. Для которого не чуждо жить в мало обставленной и прохладной квартирке в старом доме, где нет даже отопления, а еще в этом маленьком кафе, где на белой скатерти красовалось небольшое пятно, скорее всего от кофе. Это другая его сторона, которую он намеренно хочет ей показать, в надежде на то, что она примет его, со всеми ранами и пятнами. Уже не от кофе.

— Марио готовит потрясающие равиоли, — сказал Саша, даже не заглянув в меню.

— Тогда заказывай и за меня. Я тебе доверяю.

Сумерки незаметно опустились на город, зажглись фонари, которых было не так уж и много, а итальянская речь стала слышна чуть громче. “Dio come hai potuto”, “​​non perdonerò”, “ti amo”, “sei il migliore” — слышны за соседним столиком, из-за открытой двери кафе, у мимо проходящей пары… И только живая музыка, гитара, на который молодой человек играл на небольшой сцене позади их столика стала фоном всех этих маленьких сценок проходящих мимо людей.

Вино, которые пили Саша с Полиной, было сделано из винограда региона, в котором они сейчас находились — регион Кампания, где на склонах Везувия расположились сады и виноградники. Есть легенда, согласно которой Господь заплакал, когда увидел, как Люцифер украл кусочек Рая и сделал из него Неаполитанский залив. Слезы Бога упали у подножия Везувия, и из них родилась виноградная лоза.

Еда, которую заказал для них Саша была сделана обычным человеком, который не имел даже диплом повара, но имел просто невероятный талант готовить такие блюда.

Сейчас все для них было особенное, необычное, непривычное, но оттого не менее важное и нужное.

Когда Полине было около семи лет, она у родителей на даче в саду нашла в земле колечко. Маленькое, позеленевшее от времени и посеревшее от земли, но с большим камушком. Что это за камешек, Полина, конечно не знала. Ей это было не нужно. важно было, что это странная находка стала ей дорога. Как будто она нашла сокровище, о котором никто не знает. Так и сейчас: все, что сейчас их окружает кажется непривычным и странным. Но от этого становится еще дороже и ближе. Они становятся ближе и дороже друг к другу.

Молодой итальянец, который сейчас играл своеобразную аранжировку, звонко напевал в рядом стоящий микрофон. Ненавязчиво, но интимно. Маттео, так звали этого юношу, сын Марио. Он играл каждый вечер.

Саша сидел рядом с Полиной, не отводя взгляд от нее. От ее почти синих глаза, которые под приглушенным светом сейчас были и ярче, и темнее одновременно. С таким манящим блеском. Завлекая в свои силки. Он встал, не говоря ей ни слово, и направился к Маттео, который вот-вот заканчивает очередную свою песню, на смеси итальянского и французского.

Проиграв несколько аккордов, Саша только крепче взял гитару. И что-то сказав этому очаровательному юноше, который сел за рядом стоящее пианино, ударил по струнам.

Нет… уже не нужны банальные признания в любви, клятвы в вечной верности и тому подобное. Банально и пошло. Можно тысячу раз сказать “люблю”, перевести это на все языки мира, выложить эти слова на белом песке и закружить в танце. Так бы сделал кто угодно. Но не Саша. И не для Полины. Своей песней, с первых нот и с первого аккорда — это его правда к ней. Сейчас он перед ней как оголенный провод, без кучи оболочек, которые могут его защитить.