Ты пожалеешь

Тогда он откидывается на спинку стула и, глядя мне прямо в глаза, тихо сообщает:

— Да, выбрал. Я хочу тебя.

Сердце подпрыгивает к горлу, и карандаш до дырки царапает листок. Кошусь на Катю, но она так и сидит, уткнувшись носом в меню.

Харм точно больной. Что он несет? На миг реальность отключается, и мы просто смотрим друг на друга.

Но заливистый смех Кати не дает оторваться от грешной земли:

— Никиас очень креативный парень! С такими названиями коктейлей «Бессонница» будет иметь успех!

Я вспыхиваю, чертыхаюсь про себя, дрожащей рукой записываю заказы и отваливаю. Мы заучивали меню наизусть, как же я могла забыть, что у всех коктейлей и блюд нашего клуба названия с эротическим подтекстом?

Этот придурок опять развел меня, и я ненавижу себя за непроходимую тупость и отсутствие воли.

Стоило ему со мной заговорить, и я поплыла. И мне было абсолютно пофиг на сидящую рядом Катю.

Да что со мной не так…

Идиотский развеселый костюм жмет и оголяет все что можно, я чувствую себя беззащитной и раздетой. Больной ублюдок видел меня в еще более откровенном виде и сейчас, за столиком, глумился и издевался. Надо было огреть его подносом и высказать все, что я думаю о нем. Надо будет плюнуть ему в коктейль.

Передаю бармену список и прошу у него водки. Он поддается на уговоры и, оглядевшись вокруг, наливает шот. Опрокидываю пойло в рот, благодарю отзывчивого коллегу и спешу в уборную — умыться и привести в порядок мысли.

Навстречу, оттеснив меня к приоткрытой двери с табличкой «М», вылетает потревоженная парочка, и в проеме я вижу парня в черном, согнувшегося над раковиной.

Это Харм. И из его носа хлещет кровь.

Захмелевший от водки и стресса разум дает сбой — мне хочется подбежать к нему и спросить, не требуется ли моя помощь, но я стискиваю зубы и продолжаю отстраненно наблюдать за его мучениями.

Он брызгает водой на лицо, и алые ручейки стекают по фаянсовым стенкам, вытирает губы рукавом, роется в кармане и глотает таблетку. Смотрит в зеркало, коротко матерится, выпрямляется и, шмыгая, идет к выходу.

Спасаюсь в своей любимой подсобке — среди метел, ведер, швабр и чистящих средств.

Пульс грохочет в ушах.

Сегодняшний вечер — всего лишь испытание в череде прочих. Я выдержу.

Он закончится. Все пройдет.

Нужно вернуться к работе — поставить коктейли перед самодовольными рожами Кати и ее новых друзей, пожелать им приятного времяпрепровождения, улыбнуться и обо всем забыть.

Харму я давно не нужна. Он мне — тоже.

Повыше подтягиваю лиф платья, поправляю корсет и спешу к бару, но за спиной раздаются быстрые шаги, и чьи-то пальцы тисками смыкаются на запястье. Вскрикнув, я оборачиваюсь и замираю — эти зеленые глаза так близко.

В них тлеет обожание.

Между нами было столько удивительных моментов. Столько надежд, доверия и тепла…

Но идеальное лицо напротив перекашивает поганая ухмылка:

— Ника? — Харм отстраняется и скептически оглядывает мой костюм. — Да, потрепала тебя жизнь… Ну, и где же теперь твой уровень? Тебе до меня тянуться и тянуться.

На голову словно выливают ушат холодной воды. На смену светлым чувствам приходит разочарование и усталость.

Пытаюсь высвободить руку, отступаю на шаг и выплевываю:

— У меня все отлично. А ты — просто моральный урод… Да пошел ты!

Несколько секунд он прожигает меня взглядом и грустно усмехается.

— Какое уродство ты пытаешься мне предъявить? Был не особо нежным, когда ты уходила к другому? Или не вздернулся на батарее от неразделенной любви? Вспомни, ты сама меня кинула — предпочла парня побогаче. Мы друг другу никто. По твоей инициативе. Прости, что продолжаю жить.

Не знаю, как он делает это, но каждое слово режет по живому. Мне кажется, что я ощущаю всю его опустошенность, одиночество и боль. Вижу картину его глазами, и она неприглядна — я воспользовалась его помощью, влезла под кожу, а потом… ушла. Просто ушла к другому. А он остался один.

Но это морок. Гипноз. Потрясающее умение запудривать мозги. Манипулировать и играть чувствами.

— Ты не настолько святой! — перебиваю и смеюсь. — Не разыгрывай драму. Тебя ждут. Мне тоже пора, отпусти!

Он исполняет мою просьбу — разжимает хватку и позволяет дойти до двери, но тут же догоняет и сгребает в охапку.

— Я буду нежным, — шепчет он в мое ухо, и пол уезжает из-под ног. — Я люблю тебя. Хочешь проверить? Скажи мне, что тоже любишь. Только скажи…

В крепких объятиях я слабею и превращаюсь в податливое желе. Его рука опускается под оборки подола, дотрагивается до надписи и осторожно поглаживает. Кожа горит от прикосновений. Я задыхаюсь, отключаюсь, падаю в пустоту… Сейчас он опустится ниже и заставит меня умолять о прощении. И я повторю за ним все, что он скажет.

А потом он вернется к моей лучшей подруге и проведет с ней ночь на шелковых простынях в роскошном доме, о существовании которого я даже не подозревала.

— В зале сидит твоя девушка! Моя лучшая подруга… — Голос срывается. — Сволочь, что ты творишь?