Ты предназначена мне

Ничего не изменилось. Как и в ту ночь, когда мы встретились с Русланом, у меня не было ничего, что бы действительно принадлежало мне. Разве что сама жизнь и вещи, заменить которые можно было так же легко, как если бы их у меня не было. Нет… Ко всему этому прибавились ещё воспоминания. Воспоминания, стереть которые, я знала, уже никогда не получится. Вечер в гостиной у камина, крошечные язычки пламени свечей, ладони Руса, его губы… Выстрелы звук удара о землю. Звук, с которым падает тело. Завывающий в ушах ветер и стук капель о палубу…

— Только не говори, что ты любишь меня, Борис, — продолжила, когда он, не ответив, посмотрел в сторону подъезда, а потом, сорвав белый цветок, подал мне.

— Почему? – отозвался, стоило мне взять его.

— Потому что нам с тобой известно, что это не так. Любовь… — качнула головой. – Это не любовь. Что угодно, но не любовь. Ты бы мог выбрать любую девочку из пансионата.

— Я выбрал тебя.

— Выбрал, — согласилась и повторила сказанное у кафе: — Но ты меня отпустил. И я благодарна тебе за это.

— Благодарна? – едва заметная усмешка. – Считаешь, что это пошло тебе на пользу?

Я покрутила в руках цветок, рассматривая его. Поднесла к лицу и вдохнула аромат, а потом подняла взгляд на Бориса.

— Это было правильно.

— Уверена?

— Какая теперь разница?

— Никакой, — в руке его появился небольшой конверт с тиснением. Точно такой же, как тот, что я сожгла на берегу, точно такой же, как тот, что я видела в автодоме. Он подал мне его так же, как подал до этого цветок.

Раскрыла его. Внутри оказалась карточка с выдавленными на ней чёрно-золотым цифрами. Вскинула голову.

— Что это?

— Позвонишь, когда будешь готова. Мой человек приедет за тобой и привезёт ко мне.

— Буду готова? — переспросила с лёгким раздражением. – Ты считаешь, что я соглашусь?

— Это было бы самым разумным с твоей стороны, девочка, — он высвободил из моих пальцев цветок, который я всё ещё держала. Как и я до этого, поднёс к лицу и вдохнул запах жасмина, а после жёстко смял в кулаке. – Ты похожа на него, — раскрыл ладонь и показал мне то, что осталось. Измятые лепестки…

— Угрожаешь? – раздражение моё стало сильнее.

— Нет, — лепестки посыпались на асфальт. – Показываю тебе, что может сделать с тобой жизнь. – Долгий взгляд мне в глаза в то время, как я, молча, с вызовом смотрела на него.

Раздражение стало сильнее и ослабло, как будто он погасил его, но вместо этого появился гнев. На него? На это утро? На цветок жасмина, оказавшийся таким нежным и хрупким?

— Показываю тебе, что может сделать с тобой жизнь. Ты сильная, Ева. Ты уже пережила то, что смогла бы пережить далеко не каждая. – Слова сменило недолгое молчание. – Ты спрашивала, выбрал ли я тебя только из-за твоей небезупречности. Нет, не только. Я знал твоего отца. Ты похожа на него, Ева. Очень похожа.

Я невольно сильнее стиснула конверт. Борис замолчал и говорить что-либо ещё судя по всему не собирался. В который раз за это утро между нами воцарилось молчание, нарушаемое теперь только лёгким шорохом листьев, подвластных игривому ветерку. Похожа на своего отца? Бумага под пальцами стала тёплой.

— Я подумаю, — спустя долгие секунды ответила я и, резко развернувшись, пошла к подъезду, чувствуя направленный мне в спину тяжёлый взгляд и огненным ободом обжигающее правую руку кольцо. Руку, в пальцах которой был зажат желтоватый конверт с тиснением.

Этот вечер, как и предшествующий ему, я провела на балконе с бокалом белого сухого вина. Немой безжизненный телефон лежал на столике рядом, глядя в небо тёмным дисплеем, тогда как я сама смотрела вдаль, на линию горизонта на катящийся вниз, к воде, покрасневший диск солнца. На фоне его, не уходя далеко в море и не приближаясь к берегу, плавно скользил одинокий парусник.

Сделав глоток Шабли, я посмотрела на сидящую тут же кошку. Кончик её хвоста лежал на раскрытом конверте с выглядывающим из него уголком вложенной карточки.

— Глупо, да? – горький смешок мой был неестественно рваным, сдавленным. Как будто горло всё ещё болело после того, как на нём сжимались грубые пальцы.

Я коснулась шеи. Опустила пальцы ниже, путая их в цепочке и, подтянув её, вытащила из-под тонкой майки пегаса. Сделала ещё один глоток вина. Прохладное, оно оставляло мягкое фруктовое послевкусие и, подобно этому вечеру, располагало к тому, чтобы провести несколько часов в саду у цветущих кустов жасмина, роз или сирени.

— Почему ты так на меня смотришь? – снова обратилась к трёхцветке. – Почему ты на меня всё время так смотришь?! – С лёгким нажимом, будто бы она могла мне ответить.

Этого, конечно же, не случилось. Только кончик хвоста её дёрнулся, ударился о бумагу. Телефон ожил. Беззвучное уведомление отразилось на экране предложением посмотреть новые опубликованные в соцсети фотографии. Ножка бокала скользнула между моих пальцев, прохладное влажное донышко тихонько звякнуло, ударившись о кольцо.