Ты проснешься

Авдотьевой в голову, наверняка, пришла та же мысль, что сейчас и Катерине: с базы ребят куда-то быстро вывезли, вывезли без их согласия и в такое место, где им, видимо, сильно не понравилось.

Но вряд ли она успела что-то предпринять для их поисков за тот короткий промежуток времени, который оставил ей убийца.

Вся эта история плохо пахнет. Какой-то подлостью пахнет, если не похуже. Только куда уж хуже, если людей убивают…

Выходит, что именно оттуда, из Севастополя пошли круги. Но как быстро!.. Хотя в век Интернета расстояний не существует. Особенно для тех, кто имеет деньги и знает реквизиты, куда потом их перечислить. Особенно, если нужно срочно заткнуть чей-то рот и погасить чьи-то намерения.

Что касается — как вошел, и почему так уверенно ориентировался и так просто выбрался, — то для этого, конечно, нужно иметь представление о внутренней топографии интерната и о распорядке в нем, но не обязательно при этом жить там или работать. Достаточно понаблюдать немножко со стороны или порасспрашивать кого-нибудь из персонала, вот бедную Галочку, например.

Катя вздохнула, мимоходом пожалев Галочку.

Ну и что теперь предпринять? Как она, Катерина, должна поступить, имея в голове почти разгадку? Естественно, как сознательная гражданка она обязана донести все до правоохранительных органов в лице следователя Путято, а кого же еще? Как гражданка здравомыслящая, она понимала, что вряд ли ее невразумительный писк будет услышан и всерьез воспринят. А как гражданка с богатым воображением уже представляла себе с интонациями, в какой именно форме будет ей высказана Путятина благодарность.

Потому что вряд ли Марианне такой расклад придется по душе.

Преступление совершено в Москве, на ее подведомственной территории, дело нужно быстрее раскрывать и закрывать, а тут Катя со свеженькой идеей про далекий и прекрасный Севастополь. Убьет. И разговаривать больше никогда не будет. Эсэмэс-сообщение от Лили к Вике вряд ли пробьет ее защиту, хотя оно, если уж не мотивом является, то стартовой точкой точно.

Возможно, если бы Катя сегодня с утра уже не имела беседы с нелюбезной сотрудницей милиции, то и дерзнула бы и набрала ее номер. Но беседу она имела, а в ответ получила что? В ответ получила грубость и раздражение. Достали мы ее, видите ли, своим навязчивым желанием поучаствовать в следственном процессе.

Дистанцию держит? Или это извечный конфликт штатских с военными? Нет, наверно, у нее просто скверный характер или испорченный, от власти. Кто мы, кто она? То-то.

Где бы раздобыть знакомого мента? Вдумчивого и доброжелательного…

Вот если только… Катя решила, что это выход. Ведь компаньонов, выходит, кто-то подставил.

Господ Демидова и Ескевича, инициаторов акции «Невиданная щедрость» и отчасти ее исполнителей, не оставит равнодушным криминальный наборчик последних событий. Этим рафинированным господам вряд ли ситуация с Севастополем понравится, потому что они косвенно в ней задействованы.

Угроза деловой репутации — это то, что вряд ли напугает мелкого служащего, но, безусловно, стимулирует приличное поведение акул капитализма. Так вот с этими акулами и надо поговорить, предупредить и предложить разобраться.

Страх перед коммерческими потерями — хороший стимул для поисков истины, а потери будут неминуемы, если следствие заинтересуется их бизнесом изнутри. А значит, быстрейшая ясность им выгодна не меньше, чем Путято.

Так неужели же у таких деловых перцев не найдется знакомого мента? И Катя извлекла из сумочки визитку Демидова.

Голос он не узнал. Конечно, не узнал, а как он мог узнать ее голос, если она ни разу ему не звонила?

А когда, наконец, продрался через поток ее объяснений, то произнес снисходительно и одновременно учтиво:

— Здравствуйте, леди. Да, я вас узнал. Что я могу для вас сделать?

Это прозвучало в меру холодно и очень аристократично.

Он только-только выехал с автозаправки и собирался, включив четвертую, рвануть по левой полосе МКАД, если рвануть, конечно, удастся, если не будет этих долбаных пробок.

Через час он должен быть у клиента, хотя клиент был не его, а Ескевича. Большой груз намечался через Питер в Финляндию, оставались последние согласования, из тех, что не по телефону, а Ваня, скотина, слег с температурой и соплями.

Как будто у Демидова мало дел с западными партнерами, визами и таможенниками. И из офиса главбух вопит, срочно подписи на платежках нужны.

Но он притормозил у обочины и слушал голос. Вспоминал девочку. Увидел снова ее высокий лоб, ироничные складочки у краешков губ, насмешливую полуулыбку, спокойные и уверенные движения.

А глаза-предатели — интересно, она знает? — как у маленькой девочки, беззащитные. И тонкие пальцы рук с короткими круглыми ноготками без лака — детские совсем.

Держит себя надменно, но Демидов заметил, не со всеми. Со всеми она как раз проста и смешлива. А вот чем он ей не угодил?

Надоела ему как-то ее надменность, зацепил своей. Ему надменности не занимать.