Ты проснешься

Но иногда ловкой Киреевой удавалось разжиться клиентом со стороны, и это, конечно, шло уже без всяких договоров и мимо кармана доброго хозяина, которого они, кстати сказать, имели возможность лицезреть лишь пару раз в году — на день рождения фирмы и перед новым годом, когда он произносил речь о преданности персонала своей, то есть, его, корпорации и благодарил всех за доблестный труд на его, хозяина, благо.

Свой маленький бизнес Надежда Михайловна вела очень аккуратно, в смысле, никого в него не посвящала, и довольно долго, наверно годика так три-четыре. А вчера ей позвонила юрисконсульт Трофимова и велела зайти.

— Захожу. Приветствую. Она даже головы не подняла от бумаг! Представляете?! Вот как сидела, в них уставившись, так до конца разговора на меня глаз и не подняла. А поздоровалась еле слышно. Змея. Но дело не в этом.

Протягивает мне папку. Я вижу — знакомая папка. И точно. Трофимова говорит: «Ваша сотрудница ко мне заходила и папку эту оставила». И все, Кать, весь разговор. Запульнула мне эту самую папку через стол и опять в бумаги уткнулась.

Я смотрю — точно, Светкина папка, розовая с кнопочкой, и ничего понять не могу. Вот и брякнула: «А зачем это к вам Светлана Николаевна заходила?» Тут юристка на меня так взглянула, что я чуть под землю не провалилась. Говорит: «Это вы меня спрашиваете, зачем ваши подчиненные куда-либо заходят?»

Я вылетела от нее, как ошпаренная. Ну, думаю, сейчас тебе, Горюнова, мало не покажется. Мне не в лом за твоими бумагами сходить, только вот то, что выслушать из-за тебя пришлось — за это ты со мной не скоро расплатишься.

Захожу к нам в комнату, говорю, что, вот, милая, документы, которые ты у юрисконсульта оставила, и папку эту Светке протягиваю.

Катя, что с ней было! Она так побледнела, за горло схватилась, за стол ухватилась, за телефон, а потом только за папочкой руку протянула. Тут до меня дошло, что нечисто что-то.

Отошла я к окну, отстегнула кнопку, а оттуда знаешь что посыпалось? Распечатки моей переписки по электронной почте сама знаешь с кем, и ксерокопии левых заявок. За целый год. Каково, а?

Я ее кофейком поила, про ее кота истории выслушивала, а она все время мне завидовала? На мое место метила?! Кать, а какие она дифирамбы мне пела! Сплошной рахат-лукум.

Кать, что я ей устроила, вы можете себе представить? Нет, не можете, я и сама не представляла, как могу обидеться. И ведь, гадина, знала, кому нести.

Я тут на днях здорово по Трофимовой прошлась. Не заметила, что она между пятым и четвертым застряла. Мы-то со Светкой и еще с другими девчонками на пятом этаже курили, а ей, видимо, захотелось в одиночестве, вот и огребла по первое число. Я насчет фигуры выразилась, что некоторым можно и силикон закачать, хоть для здоровья и вредно, но выхода нет, если доска доской. Ну и еще кое-что. Поржали от души.

А она все слышала. Мимо нас прошла, на нас даже не взглянула, но я поняла, что разозлилась.

Вот поэтому Светка, жаба в оборках, ей этот компромат и предоставила для расправы, надеялась, видно, что это ей зачтется, в хорошем смысле. Нет, вы представляете, Кать, какие дела творятся? Я, конечно, все из компьютера стерла, бумаги в сумку перепрятала, а эта гадина, думаешь, прощения попросила или оправдываться начала? Вот уж фиг, пришла в себя и так на меня наехала, что, если бы я была не я, со мной бы точно истерика случилась. Хорошо, что я — это я. Я ей так вмазала за закрытыми дверями, я ей такие перспективы с панорамами нарисовала, что эта мерзость влет заявленьице начеркала. Все, с сегодняшнего дня тут больше не работает. Нормально?

Катя только успевала вставлять «Ну ничего себе» и «Какой кошмар». Но, оказывается, не в этом суть, это было только предисловие. Суть заключалась в том, что какая же сволочь наша юристка, повезло же нам всем.

Тут Катя решила, что что-то прослушала важное и попросила уточнить, чем юристка-то в этой ситуации Киреевой не угодила.

— Как?! — вскричала Киреева. — Она же нарочно так все обставила! Она же теперь будет мной крутить или шантажировать!

— Что обставила?! Чем шантажировать-то?! — тоже разгорячилась Катерина, — Вы же все уничтожили! Все, так сказать, вещдоки! Нечем теперь вас шантажировать!

— Она могла снять копии! — в запальчивости выпалила глупость Надежда Михайловна. — И вообще. Значит, я ей, что — теперь, по гроб жизни обязана? Этой сволочи гламурной? Она теперь, может, захочет, чтобы я перед ней пресмыкалась при всех? Или тапки ей в зубах приносила?!

Вот теперь все понятно. Катя сказала:

— Я вам сейчас одну вещь скажу. Только вы сразу трубку не бросайте. Мне кажется, она не сволочь. Мне кажется, что…

Раздались короткие гудки.

«Почему, интересно, не звонит Демидов? — мрачно размышляла Катерина, вяло ковыряя вилкой свой праздничный завтрак, оказавшийся невкусным. — На работу что ли пойти? Придется с Киреевой объясняться. Теперь она решила, что я предатель. Достало… Или, может, по магазинам побегать, подарки к новому году поискать? Или позвонить Людке Миколиной. Нет, у нее начальник злой, нормально не поговоришь».