Ты – рядом, и все прекрасно… (сборник)

Письмо

Моя веточка, ты не можешь себе даже представить, как я тебя жалею! Мы начнем совершенно новую жизнь, в которой будет не так, как раньше, – счастье вперемешку с плохим. Там будет только счастье, там будешь только ты как самая умная, самая любимая, самая незабываемая женщина. Мне придется побороть свою естественную возрастную и просто дурацкую вздорность, и я понимаю, что это не так легко. И тебе придется в чем-то быть наплевательнее на мои недостатки. Но главное, главное – я буду видеть тебя, как, например, сейчас, когда открывается дверь – и у меня тебе навстречу распахивается все: глаза, сердце, грудь, руки. Любимая моя, почему я так некрасиво пишу и нет таланта тебе написать все, как оно есть? Почему я не записал, как поют ляги в Коктебеле? Мне кажется, вот это и было бы мое тебе объяснение в любви! Как бы я хорошо квакал! Ах, как бы квакал на разные голоса и ритмы! Если только они осенью квакают, обязательно запишу. Очень хочется по временам поквакать самому, а тут еще будут профессионалы! И уж мы тебе споем. И позу я приму тоже – иначе никак нельзя. Представь себе человека, который сидит в кресле или стоит у рояля и квакает. А вот присесть на карачки – и все нормально. Жалею тебя ужасно! Ужасно! Какая ты незащитная, просто невозможно.

Твой вечный человеческий раб Васька.

Письмо

К несчастью, ничего не могу ни сказать, ни сделать, чтобы дошло до тебя. Конечно, я проклинаю эту глупость и, если бы мог вернуть время, послал бы всех на свете ко всем матерям и не вез постороннего человека из идиотской вежливости. Конечно!

И конечно, я дрянь человек и так много причинил тебе страданий, никогда не понимая в ту минуту, что какая-нибудь ерунда для тебя – совсем не как для обычного человека – жалит.

Как же так получается? Из мусорного дурака ты сделала меня просто дураком, что-то понявшим в жизни. Я неимоверно люблю тебя, и так в самую глубину всегда протыкает меня, когда я смотрю на тебя, и так я горжусь тобой, будто ты – мой ребенок и это я тебя родил такую. Что же, черт возьми, как же это совмещается с тем, что я обижаю, идиотски обижаю тебя? Не понимаю я. Ничего не могу – только просить тебя о пощаде. Неужели, неужели, неужели нельзя помочь?

Неужели ты – такая чуткая – не можешь понять, что я твой преданнейший, вернейший собака? Неужели? Как можно оторвать родное от родного?

Твой человек – всегда и навсегда.