Ты родишь для меня (СИ)

— Это был Новый год, как ты понимаешь, я готовила ужин: нарезала салаты в каких-то заоблачных объемах, на фоне советские фильмы. Все было ровно, Герман на работе задерживался, позвонил и сказал, что будет позже…— замираю на мгновение, окунаясь в прошлое. Он ведь тогда и правда задержался. Конечно, это не может быть доказательством его причастности.

— Следствие проверяло Радушина, потому что на его телефоне были входящие от твоего отца. Незадолго до смерти они о чем-то говорили, Вит. Вероятнее всего, разговор нельзя было назвать приятным, потому что Герман еще несколько раз перезванивал твоему папе, но отец так и не ответил. А через несколько дней случилось…то, что случилось. Мне важно, чтобы ты расписала так подробно, как можешь, все, что было с тобой в тот день и дальше. Любая мелочь может пригодиться, Вискас.

Что можно сказать, если я толком ничего не помню, только боль, что перманентно была со мной двадцать четыре на семь. А еще безумный страх, его не вытолкать из себя как ни пытайся. Как ни старайся, но все было тщетно. Я долго и муторно перечисляю примитивные вещи, которые вряд ли могли бы помочь следствию, Влад переспрашивает, дает наводящие вопросы, но я теряюсь, не могу вспомнить то, что ему нужно. И спустя час понимаю, что безнадежна, а мои воспоминания похожи на дым, что рассеивается с первым слабым ветром.

— Все хорошо, ты молодец. Иди сюда, — еще раз крепко прижимает меня к себе и гладит по голове в утешающем жесте.

— Да какая я молодец.

— Нет, ты молодец, Ты помогла мне, спасибо.

Мы и правда стараемся переключиться, украшаем нашу новогоднюю красавицу, и каждое действие в отношении подготовки к празднику наводит на меня тоску, которую я гоню поганой метлой. Нет. Это все я уже пережила, пора двигаться дальше.

Подключая гирлянду, я замираю. Праздник близко. Что он нам принесет?

29

ВЛАД

В моей голове постоянный мыслительный процесс, как бы нагнуть эту падаль. Вот так просто дожив до своих лет, я понял, что все в этом мире решают деньги. А там, где не решают они, решают связи, потому что попадается вот такая дрянь, которая ни в какую не хочет помочь за все имеющиеся у тебя средства, зато с радостью решает все по первому звонку нужного человека. Такие люди, способные найти все и решить все, у меня есть, и вот я жду его отклика долбанных две недели, сидя на иголках. Зато если все пройдет гладко, я смогу вернуть своей девочке компанию, средства и доброе имя, а также доказать, что родители не просто погибли, а их убили, спланировав все тщательнейшим образом.

Переключиться мне помогает только Вискас, даже после самого отвратного дня я прихожу домой, утыкаюсь в пушистые волосы и знаю, что у меня есть завтра. Из пугливого котенка медленно но верно пытаюсь сделать настоящую львицу, получается, конечно, через раз, но взгляд ранее холодных глаз теплеет, пусть она и не спешит показать свое истинное отношение ко мне, зато говорят ее касания, взгляды и дыхание, сбивающееся, стоит только мне обнять ее или поцеловать. И пока я довольствуюсь всем, мысленно ругая себя за то, что мы все еще в отношения по договоренности. Я хочу настоящие, ведь она больше никуда от меня не денется. Не сможет просто. Не пущу. Особенно зная ее диагноз, который я тоже считаю чистой воды фикцией, как оказалась фикцией справка о невменяемости. Умело поставив именно условие о ребенке, я дал себе больше времени на то, чтобы завоевать ее еще раз. Как в первый раз.

Сидя в кабинете, скучаю адски, конечно, но понимаю, что, находясь в стенах своей квартиры, я просто не смогу ей помочь, хоть, видит Бог, я бы больше всего на свете хотел побыть сейчас с ней, а не мотаться по встречам да по разным инстанциям, позднее приезжая домой в свинячий голос.

— Дело спустят на тормозах, но впредь имей в виду, что размахивать кулаками нужно так, чтобы никто не видел, и уж точно не под камерами. Лады? — Марк хмурится и поучает, как и всегда. Я бы на него посмотрел, если бы подобное приключилось с его женщиной. Хотя он у нас вряд ли хоть когда-то влюбится, женился он точно на родной полиции. В его словах есть смысл, да и что еще может выкинуть Герман, мне невдомек, но расслабляться, очевидно, рано.

Спасибо отцу и Марку за их друзей, которые сидят достаточно высоко, чтобы помочь мне.

— Я делал то, что считал нужным, — цежу злобно. — Но в остальном, спасибо за содействие.

Мои слова встречаются скептическим взглядом. Еще бы. Он ведь абсолютно уверен в своей правоте, только вот сам недалеко от меня ушел, если дело касается близких.

— Знаешь, процентов так восемьдесят твоих проблем заключается именно в том, что ни черта не держишь свои эмоции под контролем. Ни в молодости, ни сейчас.

— От тебя это слышать по истине забавно, учитывая твою биографию. Как говорится, чья бы корова мычала.

Это говорит мне человек, который в принципе знает только один способ решения проблем — дать в табло, зато других поучает.