Ты родишь мне ребенка

— Он подделывал документы, и у меня есть этому доказательство. А здесь, в России, давил конкурентов, в духе девяностых. Понимаешь, о чем я говорю? — он внимательно смотрит на меня, а я тут же вспоминаю разговор, подслушанный в доме Камала, когда он спокойно и уверенно угрожал кому-то, наказывал, решая судьбу, беспечно покуривая в это время сигарету. — Я нашел по крайней мере двух человек, которые могут подтвердить мою информацию, но нужно с ними поговорить, обсудить все, дать денег, в конце концов.

— На что? Чего ты хочешь добиться? — недоумеваю я. Игорь же смотрит на меня, как на маленького котенка, который оказался в подъезде совсем один.

— Я хочу посадить его, упечь за решетку.

— Зачем? Что-о? Но как ты сможешь? — в душе творится полный раздрай. С чего вдруг такое решение? Камал так помог Игорю, пригласил из маленького городка, можно сказать, возвысил, и уже через три месяца службы буквально подарил перспективную и очень хорошую фирму, доверив в ней управление, то есть, практически человеку с улицы дал доступ к кошельку. Почему же Игорь решает отплатить на добро таким образом? Никогда не замечала за ним особенной щепетильности, тем более понимая, что в России по-другому, чересчур открыто вести дела не удается никому.

— У меня есть причины ему отомстить, — вдруг резко бросает он.

Несмотря на то, что и мне есть за что не любить, ненавидеть, презирать Камала, вторая половина моей души не может согласиться со словами Игоря. Мне хочется рассуждать логически, нужно быть непредвзятой.

— Но ведь он столько для тебя сделал… — подбираю я слова, хотя это получается с трудом: перед глазами стоит совсем другой Камал, не наряженный в костюм с идеальными брюками, наглаженной безупречной сорочкой, безукоризненный в своей красоте властного хозяина жизни, а тот, что жадно целует, ласкает со всем пылом своей звериной натуры, шепчет что-то, понятное ему одному, на ухо и заводится от этого еще сильнее.

Облизываю вмиг пересохшие губы и этот простой жест не может укрыться от Игоря. Он отчего-то темнеет лицом. Сжимает ладони в кулаки, сводит челюсть, от чего на щеках играют желваки.

— Он. Должен. Ответить. — Четко чеканит он.

— Он что-то еще тебе сделал? — пугаюсь я.

Меня посещает запоздалая мысль о том, что Камал мог из вредности, со злости проговориться, специально сказать мужу о моей измене, о моем сумасшествии, о нашем предательстве.

Но тут же понимаю, что тогда бы Игорь не делился со мной своими планами. Его извечные внутренние весы перевесили совсем в другую сторону, и разговор сейчас шел совсем в другом ключе.

— Ты думаешь, что он просто так отдал мне клинику? — Игорь зло усмехается. — У нас был отвратительный, дурацкий бартер, унижающий, совсем в его духе. Камал любит поиграть, насладиться своей властью, и в моем случае он отыгрался по полной.

— Игорь, я…ничего не понимаю, — тру виски пальцами, чтобы успокоить разгорающуюся мигрень. Слишком много всего на меня свалилось в последнее время, и сегодняшний ночной разговор не совсем вовремя.

Он делает неопределенный жест рукой, будто отгораживается, отталкивает меня.

— Так ты планируешь собрать на него компромат и подать в суд? — возвращаюсь к интересующей теме. И тут же принимаю охотничью стойку – мне очень важно то, что скажет дальше муж.

— Пока того, что есть, недостаточно, чтобы упечь его за решетку на всю оставшуюся жизнь… — медленно и задумчиво говорит он, смотря в кружку, будто на дне чайной пары видит все ответы на свои злободневные вопросы. — Но я буду работать в этом направлении. Есть люди, есть зацепки, есть куда и на что надавить. К тому же он не всегда законно поступал с конкурентами, думаю, что если они получат доказательства его причастности к некоторым смертям, происшествиям, то и его жизнь будет в опасности.

Я прижимаю руку ко рту, удерживая вздох неожиданности.

Игорь ухмыляется.

— Но это на случай, если все обычные методы не помогут. Понимаешь, на обычном уровне, через суд, я мало чего добьюсь. У него везде свои подвязки, свои люди, да и денег довольно, чтобы купить самого лучшего адвоката, оплатить самую лучшую линию защиты. А мне нужно бить наверняка, — он отпивает остывший чай, морщится, и я думаю, что совсем не от того, что тот горчит на языке. — Мне нужно бить сразу. Второго шанса не будет.

Второго шанса не будет…Эту мысль я кручу и так, и эдак последующие дни. У меня тоже не появилось второго шанса признаться мужу в измене, но это мало что изменило бы. Игорь, одержимый местью, буквально пропадал на работе, сразу вгрызаясь в дела, которые оставляли желать лучшего.

Но есть ли у меня шанс на другую жизнь?

Каждую ночь перед глазами стоит злое лицо Камала, когда я прогоняю его из своей квартиры. Из своей жизни. Мог ли он остаться? Было ли бы у нас с ним будущее? Могла ли я его простить?