Ты (СИ)

                 А ждала она зачастую не с пустыми руками. То коробка конфет, то шоколадка, то цветы или какая-нибудь милая плюшевая зверушка с пищалкой в животе — в целом, стандартный, но никогда не надоедающий набор. По выражению Аиды в "У сумрака зелёные глаза" — неувядающая классика. Впрочем, вскоре я попросила её больше не дарить ничего: это было похоже на ухаживание, а я не могла предложить ей что-то кроме дружбы. Ксения со вздохом сожаления согласилась на это условие, и наше общение продолжилось без оттенка романтики, чисто в дружеском ключе. В конце концов, было бы глупо, грустно и жестоко прогнать её совсем, если она не переходила границ дозволенного, ни на чём не настаивала и не приставала. Ксения была приятной собеседницей, остроумной, неизменно жизнерадостной, и время с ней пролетало в один момент, а самое главное — я забывала о боли и тоске. Мне становилось хорошо, светло и легко рядом с ней, она осыпала мои серые будни блёстками радости, покоряла своей заботой и рыцарским отношением. Однако время от времени меня начинал грызть изнутри жестокий зверь — совесть. По его мнению, я должна была прекратить с Ксенией всякое общение, если не хотела подавать ей надежду и подпитывать её чувства, которые явно были отнюдь не просто дружескими. Промучившись этими противоречиями достаточно долго, я всё же решилась сказать о них Ксении.

                 Когда мы проезжали мимо заснеженного, сонного парка, она предложила там прогуляться.

                 Я люблю мягкую снежную погоду, хотя при этом мне частенько хочется спать. В тот вечер я чувствовала себя очень усталой, но зима наколдовала в парке такую красоту, что отказаться от прогулки было просто нереально. Пелена туч подсвечивалась с земли городскими огнями, ещё и отражающимися от снега, и небо выглядело не чёрным, а сизым. Шагая под руку с Ксенией посреди зимнего волшебства безлюдной аллеи, я ощущала себя в сказке. Светящиеся шары фонарей, неподвижные ветки, словно щедро обсыпанные сахарной пудрой, скрип шагов, таинственная тишина...

                 — Не знаю, стоит ли нам продолжать в таком духе, — вздохнула я. — Вы знаете, что я не смогу перейти на иную ступень отношений... А дружба вас когда-нибудь перестанет устраивать.

                 Мы остановились. Завладев моими руками в двойных пуховых варежках, Ксения с улыбкой заглянула мне в глаза. Снежинки цеплялись за её ресницы, пушисто дрожа.

                 — Пусть это вас не тяготит, Лёня. Если вы думаете, что я страдаю оттого, что не могу назвать вас своей девушкой, то ошибаетесь... Мне вовсе не нужно обладать любимым человеком, чтобы быть счастливой. Стремление обладать кем-то — это уже не любовь, а собственничество, оно закрепощает и причиняет мучения обеим сторонам. Меня делает счастливой уже просто факт вашего существования, возможности видеть вас, говорить с вами. Ваша улыбка, ваш смех. Вы вдохновляете меня на жизнь, на работу, на движение вперёд. И я хочу сказать вам за это спасибо.

                 Её лицо приблизилось, и губы легонько коснулись моих. Снег снова заскрипел под нашими шагами, шары фонарей поплыли мимо, а сахарные ветки заблестели, переплетаясь таинственной вязью.

                 — Вы просто очень самодостаточный человек, — проговорила я. — А я, наверно, не умею так... Мне важно ощущать любимого человека физически, иметь возможность быть рядом, заботиться... Делить крышу над головой и постель. Быть вместе во всех отношениях. Мне нужна половинка — та самая, единственная, моя, без которой я на этом свете — как отрезанный ломоть или порванная пополам фотография. Наверно, я приземлённая и примитивная в этом плане.

                 Ксения, рассеянно скользя взглядом по застывшим в зимнем сне деревьям, улыбнулась.

                 — Нет, Лёнечка, вы не примитивная... Вы — Прекрасная Женщина. — Два эти слова прозвучали из её уст именно так — с большой буквы. — И я вас люблю. Но не бойтесь этого и не напрягайтесь, это вас ни к чему не обязывает. Просто будьте собой. Но вот с чем не могу согласиться, так это с тем, что вы сама по себе — ноль целых пять десятых, и вам нужно ещё столько же, чтобы стать целой. Каждый человек — уже единица изначально, в нём есть всё.

                 — Интересная арифметика, — сказала я. — Тогда зачем единице другая единица? Чтобы стать двойкой?

                 — Думаю, чтобы чем-то обогатиться, — ответила Ксения. — Все, кого мы встречаем — друзья ли, враги ли, случайные попутчики — наши учителя. Все они что-то нам дают. Но больше, чем единица, человек стать не может.

                 Я не заметила, как мы оказались в окрестностях того самого кафе. Нашего... Сердце ёкнуло, вздрогнуло и утонуло в волнах кофейного аромата.

                 — Зайдём? — предложила Ксения.

                 — Да, было бы неплохо, — пробормотала я. — Устала, знаете ли... Присесть хочется.

                 После холодной зимней сказки кофейное тепло окутало меня почти домашним уютом. Клетчатая скатерть, рисунок в чашке на шапке из пены и шоколадно-сливочный десерт стали прекрасным завершением дня — как тихая гавань для усталого странника.

                 — Какие у вас планы на Новый год? — поинтересовалась Ксения. — Просто у меня соберётся небольшая компания, человек шесть-семь... Все в теме. Приходите, если надумаете, буду вам очень рада.