Ты (СИ)

                 ...Я уронила голову на руки и посидела так с минуту. "Расконцентрация" проходила всегда немного болезненно: сосуды в голове были готовы взорваться, в висках стоял гул, а силы сливались из тела и души разом — будто кто-то выдернул пробку. Без десяти восемь, скоро вернётся Александра. Так, сколько я сегодня накатала? Одиннадцать страниц, неплохо. Но могла выжать и все четырнадцать, лентяйка. Видимо, концентрация была не очень глубокой: я всё-таки краем сознания улавливала окружающую реальность. В "фильм" вклинивались посторонние звуки — буханье музыки под окнами из салона автомобиля, шаги по лестнице в подъезде, сигнал пришедшей рекламной SMS-ки. Да и в пояснице — какая-то неприятная пульсация... Я встала из-за стола, сделала на одеревеневших ногах несколько шагов к двери, и тут меня будто придавило весом всего земного шара и сплющило.

                 ...Сквозь тошнотворное жужжание в ушах пробивался испуганный голос:

                 — Лёня! Лёнечка, отзовись! Ты слышишь меня?!

                 Хоть я всё ещё была словно размазана тонким слоем по полу, но всё же попыталась улыбнуться.

                 — Саш... всё норм...

                 Взмах крыльев моего ангела — и я, превратившись в звёздную пыль, опустилась на кровать. Пищал тонометр, но я даже почти не ощущала сдавливания руки манжетой. Чувствительность к телу возвращалась медленно.

                 — Так, я вызываю скорую.

                 Моя слабая рука легла на запястье Александры, чуть выше часов.

                 — Не надо... Всё нормально, голова чуть-чуть закружилась. Просто я, видимо, немного устала.

                 — Ничего себе "немного"! Ты там чем вообще занята? Опять мне ничего не рассказываешь...

                 Мне хотелось расцеловать её встревоженное и обиженное лицо, но не было сил даже приподняться. Всё, что я могла — это сжимать её руку между своими ладонями и успокаивающе поглаживать пальцы.

                 — Саш, я книгу пишу... Я должна закончить её до операции. Осталось четыре дня.

                 Александра склонилась надо мной, тихонько причёсывая пальцами волосы над моим лбом.

                 — Ну, кто тебе поставил такие сроки? — с ласковым упрёком спросила она. — Почему именно до? А после продолжить нельзя?

                 — Я сама и поставила, — сказала я. — Я пишу, как в последний раз, потому что он действительно может быть последним...

                 — Глупости какие! — нахмурилась она, возмущённо сверкая серой сталью глаз. — Не смей так даже думать. Всё будет хорошо. А авралы эти — брось! Потом допишешь.

                 Из моих глаз покатились слёзы.

                 — Я должна, Саша. Мне самой это нужно. Очень нужно.

                 — Ш-ш... Тихо, тихо. — Её губы быстро и нежно чмокали меня в глаза, нос, щёки. — Нужно так нужно. Но так изнурять себя перед операцией всё-таки нельзя. Тебе надо было отдыхать, готовиться, набираться сил, а ты... экстремальничаешь. И главное — от меня опять всё так ловко скрыла!

                 Я обвила руками её шею, Александра приподняла меня, прижав к себе, и мы сидели так целую минуту.

                 — Саш, я просто подумала, что ты будешь меня отговаривать. Ты иногда бываешь властной и давишь... А я тоже упрямая. Пришлось бы тебе противостоять... И меня бы это нервировало. Силы бы уходили ещё и на это, а у меня их и так немного...

                 Александра тяжело и грустно вздохнула, заглянула мне в глаза с усталой нежностью и болью.

                 — Девочка моя, а тебе не приходило в голову, что я могла бы тебя поддержать? Мне казалось, я только для этого и живу... Для тебя одной. Неужели ты думаешь, что моя забота о тебе может выражаться только в запретах и попытках оградить от чего-то? Стоило тебе только намекнуть — и я бы сделала всё, что в моих силах, чтобы тебе помочь... Что-нибудь по дому на себя бы взяла. Готовку или уборку. Что там на даче надо? Грядки полить? Дел-то — на полчаса, после работы заезжала бы. В магазин за продуктами? Тоже не проблема, заскочила бы. Лёнь, если тебе тяжело — не стесняйся, говори мне.

                 — Нет, я так не могу, — пробормотала я, еле сдерживаясь, чтобы не разреветься. — Ты и так много делаешь... Ты работаешь, и работа у тебя — не  то, что моя. Если ты ещё и домашние дела на себя взвалишь, я совсем в бездельницу превращусь. Ты и так слишком много мне позволяешь. А все эти перелёты туда-сюда, все эти операции... Всё это — на твои деньги, не на мои!

                 Руки Александры не позволили мне опрокинуться на подушку. Прижимая меня к себе и с грустью заглядывая в глаза, она проговорила:

                 — Лёнь, родная, до каких пор ты будешь делить всё на "твоё — моё"? Ты как будто живёшь взаймы... Не думай о том, сколько я трачу на тебя: так надо, я так хочу. Я хочу, чтобы ты хорошо себя чувствовала. А если ты будешь здорова, ты сможешь заняться всем, чем захочешь. Да хоть на трёх работах работай, но сначала надо добиться, чтоб самочувствие тебе это позволяло.

                 И вот этому-то ангелу на ужин я могла предложить сегодня только пельмени, купленные в магазине...