Ты следующая

Я почувствовала, как сводит скулы и щиплет глаза. Несмотря ну всю бесплодность моих чувств к Руслану, я почти не ревновала его к жене. Успокаивала мысль, что рядом с ней он думает обо мне. Сейчас же меня будто насквозь продырявила ревность, но тут же вышла и оставила после себя пустоту. Выходит, я не единственная любовь, а всего лишь еще одно увлечение, не первое и не последнее. Предательство, вот чем теперь заполнялась дыра у меня в груди. Страшно представить, какого Миле.

— Пока спал, приложила его палец к сенсору айфона. Угадай, что я там нашла?

— Звонки и переписку?

Я вспомнила, как однажды случайно заглянула через плечо мужу. Тогда я предпочла поверить его невнятным объяснениям, а не собственным глазам, но уже через пару месяцев поняла, что не могу вечно себя обманывать.

— В точку!

— Ты с ним уже поговорила?

— Чтобы он мне лапши на уши навешал? Ну уж нет! Я ей позвонила.

— Да? — затаила дыхание я. — А она что?

— Ало, Руслан… Голос еще такой радостный, ты бы слышала. Как будто она день сидела, его звонка ждала.

— Так ты с ней не говорила? — Я начала догадываться, о чем речь.

— А толку? И вообще, не хочу я, чтобы Руся понял, что я знаю.

— Знаешь о чем? Почему ты вообще решила, что он тебе с ней изменяет?

— Что тут решать? Созваниваются по двадцать раз на день, а номер ее до сих пор не записал. Эсэмэски еще эти…

— А что в них?

— Он ей: «Доброе утро!» Муси-пуси, бля! Она ему: «Перезвони, когда будет удобно разговаривать». Ну понятно же, что речь обо мне! Звони, когда твоей рядом не будет.

— Ерунда какая-то! Может, эта женщина — его коллега? Или какая-нибудь свидетельница по делу, которым он сейчас занимается. Думаешь, он всех героев передач в телефонную книгу добавляет?

— Не знаю. А ты как считаешь?

— По-моему, ты зря паникуешь.

— Правда? А я уже чуть его не разбудила. Так и хотелось вцепиться ему в плечи и трясти, пока всю правду не вытрясу. А еще лучше подушкой его придушить пока спит, или зарезать, чтобы ему больно было, как мне. Ой, Лина, — назвала меня детским прозвищем она, — я теперь понимаю, каково тебе было, когда вы с Юрой разводились.

— Люди расстаются, это не смертельно. Переболела и прошло.

— Все-таки ты сильная женщина! А я не такая. Я без него умру!

— Так его любишь?

— С ума схожу, ничего с собой сделать не могу. Жду его из каждой командировки неделями, сижу одна, даже поделиться не с кем. Мать только у виска покрутит, если ей расскажу, а подружки мои в глаза покивают, а за спиной злорадствовать будут. Они знаешь, как мне завидуют? Самого Руслана Коржа отхватила! Так ей и надо, скажут, пусть теперь помучается. Только ты меня понять можешь. Лина, ты же меня понимаешь, правда?

— Конечно, понимаю, — зажмурилась я, сдерживая подступающие слезы.

— Невыносимо думать, что он на кого-то другого так же смотрит, как на меня. На какую-то суку! Представляешь, мой Русичка, который в любви клялся и на коленях с кольцом в руках стоял, теперь другую целует…

Еще как представляю. Каждую ночь закрываю глаза и вижу его встревоженные, полные нежности глаза, чувствую жар, исходящий от его губ, ощущаю прикосновения властных, непреклонных рук. Крошечный эпизод, продлившийся не больше пары минут, растянулся в моем сознании на целую жизнь.

— Я знаю, каково это, так любить, — призналась я.

— Скажи, что я не сошла с ума!

— Конечно, нет.

— Если бы можно было все вернуть, я бы к нему не подошла даже. Выбрала бы в мужья одного из поклонников и позволяла себя любить до конца жизни.

Если бы я могла все вернуть… И что тогда? Отказалась бы от знакомства с ним ради спокойствия? Ни за что! Я благодарна судьбе за нашу встречу, какой бы несвоевременной она ни была. Ничего ярче в моей жизни не случалось. Как будто, пережив предательство мужа, я получила вознаграждение в виде украденной у подруги любви. Вот только мои собственные муки не искупают боли, которую по моей вине испытывает она.

— Ты меня осуждаешь, да?

— За что? — без сил опустилась на кровать я.

— За глупость. Растворилась в мужчине, как будто не знала, чем это обычно заканчивается, а теперь вываливаю на ни в чем неповинную подругу абсурдные страдания.

— Это не так, — покаялась я, осознавая, что Мила вряд ли поймет истинный смысл моего признания. — Твои страдания не абсурдные, но и повода для них я не вижу.

— Честно?

— Да, — с трудом выговорила я, понимая, какое неподъемное обязательство на себя беру. — Честно.

— Спасибо, — прошептала она, расплакавшись от облегчения. — Ты лучшая в мире подруга.