Ты следующий

Мы мчались под безоблачной высью сквозь зеленое безумие холмов с эвкалиптовыми рощицами и домов с пестрыми крышами. Через сотню километров перед нами открылся великий океан. Мы остановились в портовом и курортном городке Сан-Антонио. Там продавали рыбу и мидии. Один торговец, завидев нас, вынул из ведра со льдом маленького пингвиненка и спустил его на землю. Он хотел приручить его. Называл пингвина «мой ребеночек» и обращался к нему на «вы», как это и принято в Чили при разговоре с детьми.

Наконец, проехав еще немного, мы оказались в Исла-Негра, у цели нашего путешествия. Исла-Негра переводится как Черный Остров. Когда-то этот каменистый мыс и правда был оторван от суши. Во время одного из страшных землетрясений, которые тут не редкость, остров соединился с материком. Дети, хотя мы даже не просили их об этом, сразу же повели нас к дому Пабло Неруды. Деревянный забор и ворота с медным колокольчиком. Мы дернули за шнурок — и раздался громкий звон. Нам открыла молоденькая кареглазая девушка. Она сказала, что дона Пабло нет дома, но он скоро будет. И мы можем пройти — но только во двор, не дальше.

Сначала нам показалось, что мы попали в этнографический музей. Но ведь и творчество Пабло похоже на музей. Музей слов. Дом был построен из дерева и камня, очевидно в несколько этапов, без общей концепции. Он должен был напоминать старинную усадьбу. На башне крутился флюгер. В траве стоял надутый от важности старый локомобиль, сияющий медными частями. В окна выглядывали чудаковатые стеклянные статуэтки и бутылки, в которых таились модели парусников и каравелл. Несмотря на первоначальное предупреждение, девушка сама повела нас в дом. В гостиной, окнами выходящей на восток и запад (к суше и океану), на большом старинном круглом столе стояли два блюда с луком и перцем. Это сразу же напомнило мне о «Всеобщей песни» Пабло. И сейчас я дышал той же атмосферой и понимал совершенную композицию хаоса, который мы иногда называем свободой. Во мраке гостиной летали трухлявые деревянные ангелы-хранители — носы старых, не существующих уже кораблей. Они были подвешены за леску к потолку, и создавалось впечатление, что они витают в воздухе. Обстановка подсказывала, что в этой комнате принимают гостей, но девушка настаивала, что дон Пабло пишет именно здесь, а спит наверху, в башне.

Возможно, человек, когда пишет, гостит у самого себя. В соседней комнате располагалась библиотека. Два просевших кресла, покрытых шкурами неизвестных зверей, и закопченный камин заставили меня представить, как зимними вечерами поэт читает тут книги. Снаружи доносится ледяной рев океана, а из очага спорит с ним потрескиванье огня.

Кухня в доме оказалась огромной и современной, достойной великого гастронома, у которого было голодное детство. Наверное, Пабло Неруду частенько упрекали в том, что он, защищая бедных и голодных, сам живет как гранд, потому что где-то он с горькой иронией защищался: неисправимый дурачок-слуга спокойно принимает то, что хозяин публичного дома ездит на дорогой машине, но вот поэту не поздоровится, если он сядет в такой автомобиль. Что тут поделаешь: у зависти своя логика. Сейчас Пабло Неруда — посол в Париже. И это ему к лицу. Он рожден для того, чтобы быть послом. И всегда им был. Послом униженных и оскорбленных в царстве красоты. Чрезвычайным и полномочным послом поэзии…

Я вышел во двор и сел на каменную лавочку среди цветущих кактусов лицом к океану. Это было счастливо-грустное мгновение.

Откуда-то появился светлый парень (наверное, супруг девушки) и довольно грубо сказал, что нам следует немедленно покинуть дом.

Было 14 часов. И все заявили, что проголодались. Мы пошли в сельский трактир «Санта Елена». Там нам предложили рыбный суп — коктейль из всех даров океана: мидий, осьминогов, крабов, морских ежей и водорослей в темном бульоне. Я никогда не ел ничего более отвратительного, чем этот суп, но красное вино «Казалиеро дель диаболо», иначе говоря «Домик дьявола», было безупречно.

После обеда мы решили возвращаться другой дорогой. Пересекли, не останавливаясь, богатый курорт Альгарробо, и на горизонте показался город Винья-дель-Мар — чистый и современный. Красивая женщина ждала кого-то под красивыми цветочными часами. Но не нас. Только один мост отделял Винья-дель-Мар от Вальпараисо, города тихоокеанских пиратов.

Дыхание сумасшедшего порта
исходит от Вальпараисо.
Дыхание теней, звезды,
луны чешуйки
и хвоста морены.

(П. Неруда)

Несмотря на то что город много раз разрушали землетрясения, его дома сохранили свой старинный колониальный стиль. Дивные таверны и часовни! В тавернах светятся глаза морских волков, а в часовнях — свечи, зажженные в память тех, кого поглотили вода и земля. Пристань кишит торговцами. Я сразу вообразил, как они, когда ты сходишь на берег, предлагают тебе пончо, а если ты их отталкиваешь — рыдающую гитару. Но мне ничего подобного не предложили. Поэтому на память я украл немного безумия. Безумия.