Ты смысл моей жизни

– Жень, – он уже стоял рядом, упираясь одной рукой в стену за моей спиной, не давая мне возможности снять с вешалки халат, а второй притягивая меня к себе за поясницу. И ведь я даже уже уперлась своей грудью в волосы на его груди, а носом в медальон, он у Петра на шее всегда висел. Только так близко я его никогда не видела. Очень красивый медальон с вензелем в виде буквы В. Первой буквы его фамилии. Не крестик, как у многих сейчас, а именно медальон. Цепочка была достаточно длинной и медальон спускался на грудь. Сорочка у него была расстегнута и даже частично вытащена из джинсов.

– Прости меня, Жень. Я не могу больше! – и потянулся ко мне губами.

Конечно, я почувствовала запах алкоголя. Но он не был таким пьяным, каким хотел казаться. Я вспомнила, что весь вечер он почти не пил, но зато весь вечер был подозрительно близко.

Я понесла на кухню грязную посуду, он принёс оставшуюся. Я потянулась за чашками для чая, он потянулся за ними же, но из-за моей спины. Пётр был почти 2 метра ростом, и разница в росте позволяла ему дотянуться через мою голову, но при этом ему всё равно пришлось подойти слишком близко. А теперь вот ещё и это.

Я тогда успела отвернуться, и его поцелуй пришёлся мне в скулу, но его это не смутило, и он стал спускаться ниже, целуя шею и поглаживая уже мою попу.

– Петя! Да что ты делаешь! Егор же услышит! – я уперлась обеими ладонями в его грудь и попыталась от него отодвинуться, к слову, мышцы у него на груди каменные. Странно, на тренировки они с мужем вроде вместе всегда ходят, но у Егора таких мышц нет, почему-то подумала я тогда.

– Жень, башню сносит! Честно! Хочу тебя до точек перед глазами! – он выдохнул мне в волосы. Дышал он тяжело, поцеловать больше не пытался, но и из кольца рук не выпускал.

И вот тогда, я, к своему ужасу, вдруг поняла, что вот начни он меня опять сейчас целовать, и я уже не отвернусь. Как, оказывается, опасно стоять полностью обнаженной рядом с красивым мужчиной. Пусть и близким другом.

– Петь, не надо, я не хочу так. Нам завтра обоим стыдно будет.

Он, наконец, отошел. Точнее совсем вышел из ванной комнаты. Выходил спокойно, не таясь. Выходил уверенно, словно точно знал, что Егор не услышит и не увидит. Или он именно этого и хотел? Хотел, чтобы Егор увидел?

А я? Как бы я объяснила всё это мужу? Да и как ещё это можно объяснить? Мы с Петром в нашей с мужем ванной комнате, он в расстегнутой сорочке, я вообще голая.

Он ушел, а у меня подкосились колени, и я опустилась на край ванны. Я вдруг поняла, что сказала! "Нам"? Откуда это? Почему вдруг? Не "тебе, Петя", а именно "нам". А вот это моё "я не хочу так". Получается, что я его хочу, но не так? Не в ванной, что ли? А уж про то, что "Егор услышит" я вообще молчу! Боже! Стыдно-то как!

Утром следующего дня я не знала, как теперь мне себя вести с Петром. Как мне теперь с ним говорить? Как раньше? Будто не было вчера ничего? Ладно он, ну взбрыкнули в мужике гормоны. Опять же Алёна вон весь вечер приставала к нему, намеки недвусмысленные делала, могла и распалить не совсем трезвого мужика.

А я? Я очень хорошо помнила то своё состояние, когда он стоял так близко, что я касалась своей грудью волосков на его груди. Да что со мной такое? Хотя, как что? Когда мы с мужем последний раз оставались наедине? Нет, надо Ваню к бабуле на денёк отдать и уделить внимание мужу. Хотя, чего тянуть? Время раннее, все ещё спят. Только, похоже, я одна и не сплю. Муж, конечно, тоже ещё спит, но, судя по бугру в определенном месте, он против такого пробуждения точно не будет.

Конечно, муж против не был. В душ я сходила первая. Муж, по причине выпитого накануне изрядного количества алкоголя и раннего моего домогания до его тела, не выспался, а потому решил ещё поспать. Я, переодевшись в домашнюю одежду, довольная жизнью и улыбающаяся, разогнав всех своих тараканов по углам и пригрозив им тапком, пошла на кухню готовить завтрак. Дом ещё спал. Кухня была в стороне, да и на первом этаже, поэтому моё звяканье посудой и мурлыканье под нос с музыкой из наушника, точно никого не разбудит.

Я разбирала посуду из посудомойки, подпевая и пританцовывая и раздумывая над тем, как всё-таки оказывается мало надо женщине для счастья. Когда я повернулась к столу, чтобы поставить тарелки для завтрака, то от неожиданности даже подпрыгнула.

За столом сидел Пётр и смотрел на меня. Одет он был в простую черную футболку, обтягивающую его фигуру. В нашем доме было несколько его вещей. Ну а что? Раз уж он остаётся у нас на ночь, то может человек утром чистое надеть? Но мне кажется или эта футболка так раньше не обтягивала его фигуру? Я вытащила наушники.

– Петь, с ума сошел? Напугал!

– Извини, я не хотел. Я видел, что ты меня не видишь и не слышишь, а потому не стал ближе подходить.