Ты смысл моей жизни

Мальчишка смотрел своими взрослыми глазами в самую душу. Он в одной палате с Ванюшкой тогда лежал. Только Ванюшка всего неделю, а он целых три. Ребенок с душой взрослого. Я потом уже и к Ванюшке, и к нему приходил в больницу. Переломы срослись, шрамы на теле рассосутся. А вот след в душе, что оставили те подонки, а особенно эта женщина, что по документам числится ему матерью, останется на всю жизнь.

– Давно ты здесь живешь?

– Три недели.

– А почему ты мне ничего не сказал?

Мальчишка промолчал. А я тоже хорош! А что бы он мне сказал? Заберите меня отсюда?

– Ладно, Саш, извини. Мне помощь твоя нужна. Помоги пакеты донести, а?

Саша молча кивнул. Ни тени улыбки на детском лице. Хороший мальчишка, ребёнок же совсем, Ванюшке моему ровесник, а столько всего уже вытерпел. Ведёт себя, как настоящий мужчина.

Мальчишка шёл впереди и чуть прихрамывал на правую ножку. Там перелом был сложнее, я помню. Я видел снимки его переломов. Вспомнил, и опять кулаки сжались. Так, всё. Выдохни, выдохни! Вот Саше то уж точно лучше в детдоме, чем с такими родителями.

После праздника решил зайти к Тамаре Егоровне. Идея возникла у меня во время праздника. Смотрел я на Сашку и понимал, что не мешало бы вот и его в тот санаторий свозить, где Ванюшка будет восстанавливаться. И решение пришло само.

– Тамара Егоровна, можно?

– Петя, заходи, конечно!

Мой букет и коробочка духов стояли рядом на подоконнике.

– Петя, спасибо тебе за всё, что вы сделали сегодня. Да знаю ведь, что ты всем руководишь, не отнекивайся! И за духи спасибо, – улыбнулась вдруг смущенно, – и ведь запомнил же.

– Тамара Егоровна, у меня к Вам необычное дело.

– Да? Ну, тогда присаживайся в кресло.

Кресло это я помнил. Мать честная, это ж сколько ему лет уже? Оно же здесь стояло, когда я ещё ребёнком был!

Тамара Егоровна вышла из-за стола и села в кресло напротив. Она всегда так делала, когда предстоял разговор.

– Я слушаю тебя, Пётр Вержицкий.

– Тамара Егоровна, я про Сашу хочу поговорить. Сашу Петрова. Я знаю его историю. У меня вопрос, его мать лишили материнских прав?

– Да, лишили. Она сейчас в клинике, – увидев мой удивленный взгляд, пояснила:

– После того, как её любовника в камере предварительного заключения зарезали, она тоже пыталась покончить с собой, но Саша проснулся и вызвал скорую. Её вот спасли.

– Вот тварь! Извините, вырвалось!

– Я тебя понимаю. Так что хотел то? Только про мать узнать? – она внимательно на меня посмотрела.

– Ему бы в санаторий. На восстановительное лечение…

– Да, ему бы не помешало.

– Тамара Егоровна, отпустите со мной пацана на две недели, а?

– Петь, ты понимаешь, о чём просишь?

– Вы сейчас про то, что Вас подставлю?

– Нет, я сейчас про то, что он к тебе привяжется. Усыновить ты его не сможешь при живой-то матери.

– Только мать жива? А отец?

– Отец в документах не указан.

– Я опеку оформлю. Не вопрос! Доход и жилплощадь позволяют. Только вот сначала свожу его в Сочи, в санаторий.

– Петь, что происходит? Только давай начистоту и всё по порядку.

И я начал свой рассказ. Говорил я долго. Говорил и про себя, и про Женю с Ванюшкой, и про Сашу, про то, что мальчишки подружились. Тамара Егоровна не перебивала. Два раза в её кабинет заглядывали, но она бросала короткое: "Я занята", и дверь закрывалась.

– Понимаете, ещё большой вопрос, кто кому из нас больше нужен. Я ему или он мне.

– Боишься один остаться? – усмехнулась она.

– Боюсь быть никому не нужным. Вы же знаете, я человек не бедный. Не олигарх, но всё-таки. Возраст тикает, по клубам я не хожу.

– Петь, а как Женя к этому отнесётся? Когда у вас с ней сложится?

– Сложится, значит, будет у нас в семье два сына, тем более, что мальчишки между собой ладят.

И только тут до меня дошел смысл её вопроса и постановка самого вопроса. Она сказала именно "когда всё сложится"!

Тамара Егоровна встала, подошла к окну, потрогала землю в цветочном горшке, хмыкнула и полила его.

– Когда ты хочешь с ним вылететь?

– Завтра я уже не успеваю, значит, послезавтра.

– Уверен, что есть места в санатории?

– Уверен! Он дорогой. По квотам всё разобрали, а если по коммерческим путевкам лететь, то есть места.

– Хорошо. Я сегодня не буду ничего ему говорить, пусть выспится. Ты завтра, когда всё забронируешь, тогда и звони! – она открыла внушительный шкаф, вытащила одну из папок, – вот его документы. Завтра у медсестры возьмёшь его медкарту.

– Тамара Егоровна, а можно я сам ему про санаторий скажу?

– Да, пожалуй, так даже лучше будет, – согласилась она со мной.

Я уже хотел выйти, но всё-таки, решил задать ещё один вопрос:

– Тамара Егоровна, а Вы, правда, считаете, что у меня, у нас с Женей может получиться быть вместе?

– Уверена, – ответила она твердо.

Надо ли говорить, что дома я первым делом кинулся звонить в санаторий, бронировать две путёвки, потом билеты на самолёт. Выдохнул только тогда, когда всё забронировал. Так, ну теперь ещё один важный звонок:

– Дядя Петя! Привет! А мы тут как раз с мамой про тебя говорим!

Услышал голос Ванюшки в трубке и понял, что всё я правильно делаю.