Ты создана для этого

– Да, я вспомнила. Детектив Бергстром.

– Мерри, – сказала она, – я хочу помочь вам. Понимаете?

Я покачала головой. Мне было так холодно, что я дрожала всем телом. Мне хотелось вернуться домой.

Домой. Туда, где твоя душа, туда, где тебя ждут. Где находится сердце. Где твое место.

– Мерри! – окликнула детектив.

Я подняла на нее взгляд. Я ничего не понимаю. У меня только что умер сын. Я не понимаю, почему меня привезли в полицию.

Моя мать била меня по лицу каждый раз, когда ловила на лжи.

– Я ненавижу лжецов, Мерри.

– Однако ты замужем за одним из них, – говорила я, а иногда, если действительно хотелось сделать ей больно, говорила, что все ее лицо – сплошная ложь.

Я этого не хотела. Я не хотела этого! Я правда не хотела!

Детектив наблюдала за мной, как они это умеют делать, словно оценивая под разными углами. Словно пыталась определить, на что я вообще способна. Сомневаюсь, что она могла это понять. Такое редко кому удается.

Ребенок на моих руках, холодеющее неживое тело, никаких признаков жизни. Вот и все, его больше не существует. Проблема решена. Думаю, именно эта мысль первой пришла мне в голову.

Будьте осторожны со своими желаниями, они могут исполниться. Кажется, именно так говорила моя мать.

Я дрожала.

Я отправилась на прогулку. Точнее, пробежку. Я была счастлива. Это был хороший день, верно? И я чувствовала себя прекрасно. Фрэнк. Фрэнк уезжает. А я остаюсь. Я победила. Сэм – мой! Я и Сэм. Только мы, всегда лучше, когда мы были только вдвоем.

Начать с чистого листа. Больше никаких секретов.

Это было невозможно. Этого не могло быть. Перед глазами всплыла та самая лесная поляна, но словно в тумане. Я бежала со всех ног. Чувствовала, как горят напряженные мускулы, и неслась вперед, все дальше и дальше. Я посмотрела вниз, на озеро, призрачное зеркало, отражающее пасмурное небо. И невозможно отделить одно от другого, воду – от неба, начало – от конца, хорошее – от плохого. Танец света и тени; мерцающий горизонт, который кажется таким близким, что можно коснуться рукой, стоит лишь протянуть ее – и все же невыносимо далекий. Всегда отступает все дальше.

В валлийском языке есть слово hiraeth, у нас нет его точного перевода. Это как прекрасный поэтический символ. Это тоска по дому, в который никогда не вернешься или которого у тебя никогда не было. Да, это именно то, что я чувствовала. Я пыталась вернуться назад, к той, прежней версии себя самой. Прежней версии нас. Тогда бы из души ушла эта пустота.

Тогда бы я снова существовала. Я, я!

Да, именно это я чувствовала.

Разве нет?

Детектив наклонилась вперед.

– Мерри, – сказала она, – послушайте меня очень внимательно.

Почему она до сих пор говорит? Почему у нее столько вопросов?

– Мерри, – повторила она, – вы находитесь здесь, потому что мы считаем, что ваш ребенок был убит.

Сэм

Полицейские требовали от меня имена и номера телефонов людей, которые могли бы свидетельствовать о моем местонахождении на момент смерти сына. Я показал им свои парковочные квитанции.

– Сэр, нам все еще нужны имена тех, кто может это подтвердить.

Убийство. Вскрытие не исключает убийство как возможную причину смерти. Аутопсия показала смерть вследствие удушения. Вот так теперь звучит формулировка. Эти новые слова вошли в мой лексикон шведских слов.

Убийство. Смерть от удушья. Так они говорят. Вероятнее всего, орудием преступления было лежавшее в коляске Конора голубое одеяльце, которое должно было согревать его в лесу.

– Что вы имеете в виду?

– Мистер Херли, когда речь идет о младенческой смерти такого рода, очень сложно отличить синдром внезапной детской смерти от преднамеренного удушения.

– Преднамеренного? – повторил я.

– Судмедэксперт обнаружил следы петехиального кровоизлияния, что само по себе еще не обязательно свидетельствует о том, что смерть вашего сына наступила в результате убийства. Но наличие этих следов служит достаточным поводом для начала уголовного расследования.

– Убийство? – снова повторил я.

– Мы подозреваем, что кто-то мог намеренно убить вашего сына.

Сколько часов прошло? Было ли это в тот же день или на следующий? Я посмотрел на свои туфли. Отчего-то замерзли ноги. Изо рта мерзко пахло. В мозгу все плыло, все как-то перемешалось, ни одна мысль не задерживалась надолго.

А вопросы с противоположной стороны стола так и сыпались.

– Сэр, по-вашему, у вашей жены была депрессия?

– Сэр, она принимала какие-нибудь препараты?

– У нее были какие-нибудь проблемы в прошлом? Бывали ли ранее депрессивные состояния? Психологические срывы? Приступы агрессии? Психические расстройства? Была ли она привязана к ребенку?

– Было ли что-то необычное в том, что она взяла ребенка на прогулку в лес?

– Какое у нее было настроение в последние дни?

– Что именно она сказала, когда позвонила?

Мерри, они подозревают Мерри! Именно того человека, который был с сыном в момент его смерти. И еще говорили о свидетельствах более раннего насилия. Мерри. Воплощение идеальной матери. Это все, что я хотел. Все, что, как я полагал, у меня было.