Ты станешь моей

— Так это всё правда… — я в замешательстве качаюсь на стуле то влево, то вправо, нервно кусаю губы. Только сейчас я начинаю осознавать, что я, выходит, ошибалась насчёт верности мужчины. Даже стыд какой-то почувствовала.

— Правда. Жизнью своей клянусь, — мужчина сверлит меня твёрдым взглядом. Обожаю его тёмные глазища!

— Про шубу, как-то… прозвучало не очень.

— Ну а что?! Я ей шубу подарил, чтобы она сыграла свою роль. Причем тут «козел».

Я устало вздыхаю, опускаю глаза в пол, смущаюсь и очень тихим голоском шепчу:

— Прости. Наконец-то все разрешилось. Я ошиблась. Закипела, когда опять её увидела. Действовала на эмоциях. И ничего не хотела от тебя слышать.

— У-у-у, моя девочка ревнует? Как это сладко! Значит, волк девочке небезразличен, — скрип, Волкан встаёт со стула, сильные руки обвиваются вокруг моего маленького тельца. М-м-м, как приятно!

— Я такой же. Когда видишь, как кто-то другой трогает твое… Или хотя бы глазком смотрит на то, чего ты до одури жаждешь, то мозг напрочь отключается, — нежно шепчет он мне на ушко, теснее прижимает к себе.

— Наверное, в этом мы с тобой и похожи, — я таю в его власти. — Сто процентов. Поэтому и ведем себя как…

— Дети.

— Вероятно.

Силы меня покидают. Хочу его поцеловать. Но не могу. Боюсь, что заболеет. Вот блин! Как же я раньше об этом не подумала!

— Волк, я думаю, тебе лучше уйти. Я не хочу, чтобы ты тоже заболел.

— С ума сошла? И не подумаю.

— Упёртый?

— Ещё какой! Как скала, ты же знаешь. Не трать время на уговоры. Не уйду.

И сказать в ответ нечего. Он меня сделал.

— Тогда прости, — шмыгаю носом.

— За что? — удивлённо.

— Если вдруг заражу тебя.

— Не волнуйся, — Волкан смеется. — У меня крепкое здоровье. Я редко болею. Ладно, хватит болтовни, тебе пора обратно в кровать.

Я не успела и выдохнуть, как он подхватил меня на руки и уверенно зашагал в сторону моей комнаты, а я ещё сильнее прижалась к крепкому телу мужчины. Мне кажется, что если я его отпущу, выброшу из своей жизни… то перестану дышать.

* * *

Волкан кладёт меня на кровать, трогает мой лоб, хмурится:

— Чёрт, опять поднимается, надо выпить лекарство.

Я киваю. Он разворачивается, чтобы уйти, но я по инерции хватаю его руку, крепко сжимаю, глядя на мужчину умоляющим взглядом:

— Не уходи, пожалуйста, посиди со мной.

Обратно выныриваю уже тогда, когда мои ноздри улавливают приятный запах пищи. Я присаживаюсь на кровати и отмечаю, что чувствую себя намного лучше. Выспалась. Голова практически не болит, да и жара сильного нет. Потом вспоминаю, что, когда я находилась в дрёме, Волкан вернулся из аптеки и дал мне лекарство. После я опять уснула. На этот раз меня разбудил ну очень приятный запах.

— О, ты проснулась? — в комнату вошёл Волокан. Что-о? В моём переднике с сердечками и с поварёшкой в руках. — Как самочувствие?

— Уже лучше, — выдыхаю я. — Зачем тебе черпак? — хмурюсь. — Решил меня им отшлёпать?

Он смеётся:

— Я приготовил тебе обед. Супчик. Хочешь?

Ничего себе. У меня едва челюсть не отвисла до самого пола. Интересно-интересно. Сам приготовил? Серьёзно? Это надо обязательно увидеть и оценить. Я киваю. Приподнимаюсь на локтях, но слабость валит меня обратно в постель.

— Лежи, Ник, я сам тебя отнесу на кухню.

Я не успеваю ничего буркнуть в ответ, Волк подхватывает меня на руки и как пушинку несёт в сторону кухни. Я чувствую себя какой-то мошкой на фоне этой зверины. От этого даже немного стесняюсь. А потом меня захлестывает волна гнева. Для чего это всё? Зачем? Достали игры! Не понимаю я его. Не понимаю… Он получил мою честь. Почему тогда бегает? Сорвался с мероприятия, прилетел из другого города. Я-то ничего ему не говорила. Папа всё, видать, передал. А-а-а-а! Чёрт! Опять папочка что-то затеял.

Я лакомлюсь стряпнёй араба и отмечаю, что у него кулинарный талант. Потрясающе! Такого вкусного супа я ещё в жизни не ела. Ни в одном ресторане.

— Давно ты готовишь?

— С сегодняшнего дня, — лыбится черноглазый упырь. — Гугл в помощь. Секрет — пища сделана с любовью.

Лёгкая улыбка сама по себе растягивает мои губы. Волкан сидит напротив меня, прям как заботливая мамочка в переднике, давит лыбу и любуется тем, как я за обе щеки уплетаю его похлёбку.

Вот смотрю на него, такого озорного, и думаю: как можно на него гневаться? Но вспоминаю очередной инцидент с Иркой, и веселье утопает в злобе. Со звоном отбрасываю ложку в сторону, хмыкаю.

— Ну, чем опять недовольна? — мужчина выгибает брови. Такой огромный. Мамонт. Он еле-еле помещается в нашей кухоньке. А несчастная крохотуля-табуретка скрипит под его весом.

— Будто ты не знаешь, — бурчу я, скрещивая руки на груди.

— Ника, послушай, — строго чеканит Волк. — Почему ты мне не веришь? Я клянусь тебе, что у нас с Ириной ничего нет. Я использовал её, чтобы тебя позлить. Больше так не буду. Прости. Извини меня.

— Я тебе не верю, — качаю головой с гордым видом.