Ты станешь моей

— Ну что, ничего, да? — ноги меня не держат. Тело слабеет от отчаяния. Жаль. Новость о малыше стала бы для меня самым лучшим подарком на день рождения.

Я опускаю голову, как вдруг слышу звонкий возглас.

— Да нет же! Две! Две полоски!

— Поразительно, — захлёбываясь в водовороте всевозможных адски сильных чувств, я со всех ног несусь навстречу крошке. Подхватываю её на руки, кружусь с ней по комнате и улыбаюсь сквозь слёзы счастья. — Я люблю тебя. Как же неимоверно жадно я тебя обожаю!

Какое-то время мы нежились в постели, я бережно гладил животик Ники и рассказывал ей о наших планах. И да, я узнал про проклятую записку. Лучше бы она промолчала. Но я пытал Нику насчет того, с чего это вдруг она, рыдая, бросилась собирать чемодан. Ямина! Засранка! Ну она у меня попляшет. Если бы не новость о беременности, я бы устроил тут цирк-шапито, выступив в главной роли озверевшего медведя.

Наши откровения прервал настойчивый стук в дверь. Это явился врач, а за ним следом — напуганные мать с сестрой. Доктор тщательно осмотрел Нику. Измерил давление, пульс. Собрал анамнез и порекомендовал нам хорошую клинику, где мы бы могли в будущем встать на учёт по беременности.

А так всё хорошо. Ники категорически запрещено нервничать. Именно поэтому я сам бросился собирать чемоданы. Мама встрепенулась, когда увидела мои явные намерения и угрюмое выражение лица.

— Ой, ну мы же не знали! Прости, сын, прости. Оставайтесь, я обещаю, что исправлюсь, — суетливо бегала она вокруг меня, размахивая руками.

Поздно. Я своих решений не меняю. В этом плане я тверд, как кирпич. Мать и Ямина больше ни единого косого взгляда не бросили в сторону Вероники, как только я известил их о грандиозной новости. Испугались. Ведь именно из-за них Нике стало плохо. Я бы им никогда не простил, если бы с ней случилось что-то дурное. После моего скандала они обе ходили по струнке. Улыбались, стали более гостеприимны, пытались поддержать с ней диалог, едва ли не каждый час расспрашивали о самочувствии, угощали разными вкусностями, подарили ей традиционный хиджаб.

В общем, изменились прямо на глазах. Удивительно. Да потому что зверя разбудили! Который внутри меня более-менее угомонился. Фиду я больше не видел у нас в гостях. Она поняла мои намерения. Ясно и чётко. Беременность Ники укрепила этот факт.

* * *

Вероника немного отошла от эмоций, её самочувствие значительно улучшилось, даже аппетит появился. Но, к моему огорчению, у неё начался легкий токсикоз. Ещё несколько дней мы погостили у матери с сестрой, а после я увёз Нику в Маскат. Хотел ей глаза ленточкой завязать для пущего эффекта сюрприза, но дорога оказалась длинной. Наконец-то крошка увидит мой подарок.

Я притормаживаю на обочине, всё-таки завязываю ей глаза. Газую, въезжая в закрытый район с вереницей роскошных коттеджей. А вот и наш дом. Белоснежный оазис, окруженный пышными пальмами на лазурном берегу Оманского залива. Я беру Нику за руку и веду крошку в дом.

— Осторожно, ступеньки, — шепчу сладко в ушко, но для её же безопасности ловко подхватываю девушку на руки и теперь уже на руках несу свою бесценную ношу в наше укромное гнёздышко.

Она охает и хихикает, теснее обвивая ручками мою шею. Я ставлю любимую на ноги посреди изумительного сада, стягиваю с неё ленту и с нетерпением жду реакции.

— Это… В-вау! — она закрывает рот ладошками. — Чей это дом? — дышит часто, мне приходится придерживать Нику, обнимая за талию, чтобы она не упала от эмоций.

— Это наш замок, любимая. Мы забаррикадируемся здесь вдвоём…

— Втроём, — шепчет девушка, нежно мурлыча. Она берёт мою ладонь и кладет на свой аккуратный животик.

— Верно! Фух! До сих пор не могу поверить в то, что скоро стану с папой.

— Да, забаррикадируемся, и никто нам не помешает, — блаженно вздыхает, трётся носом о мою щеку, крепко меня обнимает.

— Ни мои родственнички, — поцелуй в губы. — Ни твой отец, — ещё один чувственный поцелуй в сладкий ротик. — Ни тот бессмертный блондин, — поцелуй чуть более твёрдый, напористый, чтобы она уяснила до самой старости, что я её ни с кем делить не собираюсь.

— Ни пигалица Ирочка! — Ника отвечает на мой твердый поцелуй ещё более жестким. — Да, Волк! Именно об этом я мечтала: чтобы нас наконец оставили в покое.

— Так и будет, — я жадно вжимаю в себя малышку, наслаждаясь каждым миллиметром её тела. — Отныне и до конца. К свадьбе-то готова?

— Да, — она покрывается легким румянцем. — Как-нибудь переживу.

— Не волнуйся, мать примет моё решение. Кстати, когда она узнала о новости, она смягчилась. Ты заметила, да?



— Верно.

— Она всегда такая поначалу… твердая, настойчивая. Любит единственного сына, желает только добра. Как истинная мать, она думает, что её советы уберегут меня от несчастья. Но она ошибается. Ей тяжело даются мои решения, но вскоре она их принимает. Ей всегда нужно немного времени. Вот и сейчас. Она примет тебя, не сомневайся.

Ники кивает, перескакивая на следующую, более важную тему:

— Только свадьбу мы сыграем в Москве.

— Я бы хотел в Эмиратах.