Ты сторож брату твоему

— Я хочу сразу заявить вам, — начал он в повышенном тоне, — что считаю имевшее место тайное наблюдение за нами неправомерным и неизвинительным. — Кровь сильнее прилила к его лицу, видимо, он собирался развить эту мысль дальше.

— Вы находились рядом с Шацким, когда на него было совершено нападение на кирийском празднике. Расскажите, как это произошло.

Гардману явно не понравился такой переход, но делать было нечего.

— Мы все были рядом, — сделав паузу, уже спокойней заговорил он. — Я стоял метрах в двух от него, немного сзади. Все смотрели на праздничное шествие. Какой-то неприметный кириец подошел к нему с другой от меня стороны. Я увидел вдруг, как он выхватил маленький топорик и замахнулся, чтобы ударить Шацкого по голове. Тот его не видел, разговаривал с Ритой, которая стояла вплотную перед ним. Никто бы не смог помочь, но в момент удара Шацкий сдвинулся вперед, пытаясь что-то рассмотреть. Это его спасло — топор прошел мимо, кириец только задел Шацкого локтем и сам же, потеряв равновесие, упал. Его тут же схватили.

«Любопытно, — подумал Гек. — Как там выразился Борг, „мелкий инцидент“? Конечно, мелочь, всего-то голову раскроить хотели».

— Вы не любили Шацкого, за что?

— А я вправе сам выбирать, кого мне любить, а кого нет!

Гек молча ждал продолжения.

— Его никто не любил, — более спокойным тоном произнес Тин, — просто я, в отличие от других, этого не скрывал.

— И все-таки почему?

— По-настоящему ему было наплевать на всех и на все, что не относилось к его собственным научным интересам.

— Угу, а вы поборник всеобщих интересов, так надо понимать? Скажите, с вашей точки зрения, как проработавшего здесь специалиста «Помощи», нет ли каких-нибудь особенностей в кирийской реакции на нее. Насколько я знаю, все идет успешно, но, может быть, существуют какие-то отклонения?

Геку показалось, что Тин вздрогнул.

— У вас разве имеются основания для такого вопроса?

— Только присущая людям моей профессии подозрительность.

— К сожалению, на ваш вопрос я вряд ли смогу компетентно ответить. Дело в том, что функции между мной и Гриневым поделены. Он контролирует материальное производство, а я преимущественно научно-техническую помощь. Здесь есть разница. По моей линии плоды растут долго. Не знаю точно, как обстоит дело у Макса, но с Боргом у него по этому вопросу разногласия были. В моей же области все гладко. Кирийцы стремятся к наращиванию объемов научно-технических инъекций, в особенности на дальнюю перспективу. Я бы даже сказал, оказывают некоторый нажим.

— Последний вопрос. Макс прилетел, когда вы были наверху у Риты?

— Да, почти сразу, как я вошел.

— Сколько времени прошло между его посадкой и командой Борга спуститься вниз?

— Совсем немного, минуты три от силы.

— Спасибо, попросите сюда Гринева.

Макс вошел не так стремительно, как всегда, и выражение его глаз вместо обычной искорки веселости содержало смесь уважения с любопытством.

— Вы знаете, — доверительно начал он, — до сегодняшнего дня я считал, что легко разбираюсь в людях. Теперь упал в собственных глазах.

— Надеюсь, что не ушиблись. Скажите, пожалуйста, Макс, в оказании помощи кирийцам, по-вашему, все идет нормально?

Некоторое время Гринев сидел молча.

— Я думаю, как это поточнее сформулировать, — проговорил он. — Наверно, правильно было бы сказать, что они избегают радикальных изменений в своей промышленности и вообще в хозяйственной практике. Очень охотно и быстро внедряют те наши разработки, которые облегчают условия труда и быта, но к разработкам более высокого уровня, позволяющим существенно увеличить производство многих видов продукции, относятся прохладно. То есть формально они это тоже внедряют, но большого хода не дают. Не знаю, как это назвать, придерживают, что ли, под разными предлогами.

— Если я вас правильно понимаю, кирийцам не удается в полной мере использовать те виды помощи, которые могли бы давать наибольший эффект?

— Не то чтобы не удается… может быть, вам это покажется неестественным, как впрочем и мне, но дело выглядит так, будто они сознательно уклоняются от подобных видов помощи. Хотя официально все принимают и благодарят.

— А Борг признает ваши наблюдения?

— Не только не признает, но и очень разозлился, когда я их ему выложил.

— Не буду вас больше задерживать, Макс. Да, скажите, вы, прилетев, сразу прошли на станцию, не задержались по дороге?

— Нет, конечно, что в этой духоте делать?

— Резонно.

Рита села на стул как благовоспитанная девочка: ноги вместе, руки на коленках, голова чуть набок. Просидев с полминуты уставившись на Гека, она изобразила плаксивое лицо и, подавшись вперед, захныкала.

— Гек, ну похвали меня хоть раз. Ведь я одна среди них сразу тебя оценила, почувствовала сильную личность. Пожалей бедную девочку, не вели в кандалы ковать, хи-хи.

— Ну-ну, угомонись. Скажи-ка лучше, что ты делала перед тем, как Борг дал команду спуститься в нижний холл.

— Ничего особенного. Заканчивала работу. Тин зашел. Впустила Макса, — Рита посмотрела на потолок, — больше ничего не вспоминается.

— А между прилетом Макса и сигналом Борга много времени прошло?