Ты сторож брату твоему

Снаружи было тепло, безветренно и тихо. Он шел по аллее, радуясь ярким переливам солнечного света в зеленых, желтых и красных листьях. Этот недолгий кусочек осени Гек всегда воспринимал очень остро, мог часами бродить по аллеям города и иногда проводил в таких занятиях весь свой выходной день. С годами он начал понимать свою ненасытную тягу к осенней красоте.

Все, что умирает, уходит, приближается к своему концу, обретает отталкивающие или жалкие черты, боится или тупеет. Только природа перед уходом в холод и мрак зимы окутывает мир мягким теплом всех своих красок — и нежных, и пронзительных, и тех, что были в начале жизни, и в ее расцвете и зрелости. Люди смотрят на прошлое, как на потерянное, верят не в него, а в будущее, не любят вспоминать свои промахи, прошедшие печали. В природе нет двойственности — она не предает и не отступает от самой себя, поэтому ее финал — это праздник, радость и гордость за прожитое. И если этот праздник понятен человеку и восхищает его душу, значит и он живет по тем же законам и может прожить так, чтобы гордо и без печали встретить заход своего солнца.

Гек проболтался по улицам гораздо дольше, чем рассчитывал, почти не думая о делах. Поднимаясь к себе в кабинет, он слегка ругнул себя за это. Однако время не прошло даром. Как у него это нередко бывало, подсознание делало свою работу. Ничего нового в его представлениях по делу Шацкого не появилось, но вся поступившая информация, отлежавшись, выстроилась последовательно и ясно.

За какие-то полчаса он набросал проект проведения расследования, отредактировал текст и подготовил его для визирования у руководства.

* * *

Нет, как хотите, начальники — это особая порода людей. И произошли они не от того, от чего все люди, а скорее всего от лисицы. Кроме шуток. Вроде бы иному и цена во всех отношениях известна — и в профессиональном, и в человеческом. Вроде бы весь он тобой и прочими по косточкам разобран и большинство этих косточек так, тьфу! И тем не менее, когда им это нужно, они оказываются хитрее, тоньше… черт знает как это сказать, ну в общем, сильнее вас.

Лишь только утром следующего дня Гек вошел в кабинет шефа, тот, не дав ему сделать от двери и двух шагов, уже пожимал его руку и с ласковым лукавством глядя в глаза мурлыкал:

— Вижу, вижу день не прошел зря. Для лучшего сотрудника отдела это не та работа, но, чувствую, появился интерес! А? Не ошибся?

Обняв Гека за талию и проводив к креслу, он неожиданно изменил тон.

— Будем откровенны, дорогой Гектор, вы на меня обижены. Не говорите ничего, так и должно быть! Если бы можно было этим помочь, я принес бы вам тысячу извинений. Но что поделаешь, наше старичье в дирекции просто панически боится обвинений в пренебрежении к сигналам от потерпевших. А Шацкий — известный ученый, его вдова, в случае чего, могла действовать через общественное мнение коллектива института, где он работал. — Шеф красиво вздохнул. — Руководство требует отрядить на это дело наиболее квалифицированного сотрудника. Ваше имя слишком хорошо известно в дирекции. Недавно там зачитывался весь ваш блестящий послужной список, когда решался вопрос о резерве руководящих кадров. Назови я на отправку другого, кадровик тут же спросил бы, почему не вас? Вы же знаете этого зануду. Он только тем и занимается, что день-деньской читает личные дела сотрудников, наизусть всех знает.

Кое-что здесь было откровенным враньем. Конечно, почти никто из членов дирекции не имел о Геке никакого представления. С другой стороны, с кадровиком так и обстояло — этот тип всегда во все лезет.

Испытывая явное недоверие к словам начальника, Гек тем не менее уже начинал чувствовать неловкость за свою вчерашнюю горячность. В любом случае он сам должен вести себя корректно, а не демонстрировать вспыльчивый норов. В конце концов, начальство и без всяких объяснений может дать ему любое задание по профилю работы. Вот и получается, что шеф во всей этой истории вел себя, как интеллигентный человек, а он, Гек, как невоспитанный мальчишка… Хоть и понятно, что этот резерв «руководящих кадров» и все такое прочее — ничего не значащие бумажки, но все же выходит, что о нем думают и заботятся, а он в ответ хамит пожилому человеку. И ведь не в первый раз он так садится в лужу!

В двойственных чувствах Гека стыд возобладал над остальными и он начал мямлить извинения за свой вчерашний взвинченный тон, однако шеф остановил его мгновенным царственным жестом.

Дальше разговор переключился на план расследования. План понравился, но были деликатные моменты. Скрытое следствие и связанные с ним методы формально требовали специальной санкции руководства, причем с самого верхнего уровня, на что, как правило, шли очень неохотно. Однако шеф отмел сомнения — он этого добьется, ему не откажут! Гек не должен забивать себе голову такими проблемами — для него главное сейчас подготовка. С отлетом решили не тянуть, ближайший борт — через неделю.

Кончилось — дружелюбными разговорами и шутками о посторонних предметах.

* * *