Ты такой же как я (СИ)

Весь день Маша ждала разборок с Дмитрием. Но Дима, как только они вернулись, заперся в ванной, а выйдя из нее, лег на диван лицом к стене и пролежал так до самого вечера. За все это время поднимался всего пару раз, и она слышала, что его рвет. Хотелось прилечь рядом с ним, прижаться, приласкать. И в то же время, хотелось прибить его, вцепиться ногтями в лицо и наорать. Всю душу, он из нее вынул. Она не понимала, что с ним творится. Подозрения что парень - брат Димкиной любовницы, подтверждались его нынешним состоянием. Он знает, что парнишка все расскажет сестре, и их отношениям придет конец. Но тогда получается, что он действительно любит девушку, не ее – Машу, а ту, что разлучает их. Все его уверения, что у него нет любовницы – ложь.

От этого осознания некуда было деться. Желание зажать уши и не слышать эти мысли в голове. Но от мыслей уши не зажмешь, и засевшее: «Он тебя не любит, он любит ее. Он тебе врал, всегда врал» - вынуть можно только вместе с мозгом и сердцем заодно.

И она тоже лежала, одна на их кровати, и ей хотелось выть в подушку, потому что слез уже просто не осталось.

Она услышала, как Дима встал, и решила поговорить с ним.

Он стоял возле дивана, ухватившись правой рукой за его спинку, а левую прижимая к груди.

Губы и щека у него странно дергались, лицо пошло красными пятнами.

Маша видела, что ему плохо, и он вот-вот упадет. Она растерялась, не зная, что делать. Спросила, вызвать ли ему скорую, но удосужилась лишь невидящего взгляда. Она хотела тронуть его за руку, чтобы он среагировал на ее вопрос, но не успела прикоснуться, как он рухнул на пол.

Больше всего ее напугали трясущиеся ноги и руки Димы. Он лежал на полу, а ноги и руки тряслись так, словно их выворачивало судорогами. Отключился он буквально минуты на две, а придя в себя, сел облокотившись на диван, и пытался удержать ноги.

Маша вызвала скорую и бесполезно суетилась, не зная, что делать. Она еще никогда не видела Димку болеющим, таким слабым и беспомощным. И это было страшно.

Скорая приехала быстро. Первым делом Дмитрию измерили давление и сделали укол.

- Гипертонический криз. Давление сто восемьдесят на сто двадцать. До этого у вас были проблемы с давлением? – женщина врач с ухмылкой рассматривала распухший нос Димы.

- Нет. Я вообще здоровый, как бык.

- Здоровых людей не бывает. Значит, с давлением у вас проблем никогда не было? Может Новый Год слишком хорошо справили? Последствие злоупотребления алкоголем?

Маша видела, что Дима начинает раздражаться.

- Я не пил. Все эти дни я за рулем, а за рулем я не пью!

- Ну что же, если не хотите чтобы вас парализовало, собирайтесь в больницу. Здесь одним уколом не справиться. Нужно прокапать и понаблюдать за вашим состоянием.

- Я не поеду.

- Рассказать вам, какие последствия могут быть от такого криза? Инфаркт миокарда, инсульт с кровоизлиянием в мозг, почечная недостаточность. Хотите умереть молодым, или лежать овощем на всю оставшуюся жизнь?

- Димочка, миленький, езжай. Пожалуйста. С этим не шутят. Забыл, как у тебя отец умер?– Маша начала собирать его в больницу.

-Паспорт, полис, трико, тапочки – вслух перечисляла она. И Дмитрий сдался.

Уже в больнице, после того как Диму оформили и она отдавала ему вещи, он вдруг сказал:

- Доверенность на вождение у тебя есть, так что езди на моей машине. Я из больницы выйду, заберу твою. Думаю, за пару дней с ней ничего не сделается.

- Да я и сама могу завтра съездить забрать.

Он глянул так, что спорить расхотелось.

- Хорошо. Как скажешь.

И только дома до нее дошло, почему Дмитрий не хотел, чтобы она забирала машину сама. Камера. Неужели в ней запись Димкиной пассии?

Желание вызвать такси и рвануть за машиной, было огромным, и она кое-как дождалась утра.

***

Сроду не лежал в больницах. Даже в детстве. Терпеть их не могу. Но чувствовал я себя действительно паршиво и перепугался не на шутку, когда встав с дивана, почувствовал, как немеет лицо и ходят ходуном руки и ноги.

Легче не становилось, может потому, что мне не давал покоя страх, что Машка не сдержит слово и, забрав машину, залезет в запись,

Переживания из-за потери Даньки, страх разоблачения – не слишком-то способствовали нормализации давления.

На следующий день позвонила мама, она ждала нас к себе. Но я, отговорившись работой, пообещал, что на Рождество мы приедем обязательно. Что загремел в больницу, говорить ей не стал. Данькин телефон все еще был отключен. По-видимому, он сменил сим-карту.

Маша тоже не отвечала, и я готов был рвануть из больницы в трико и тапочках, верхнюю одежду Машка забрала домой.

Полдня я пролежал под капельницей. Раздражало буквально все - от медсестрички, строившей глазки, до парализованного старика, на соседней койке. От запаха мочи, пота и лекарств тошнило. Больничная жрачка не лезла в горло. Позвонил Валерьечу, он как назло тоже был не доступен. Поехал, наверное, с сыновьями в горы, кататься на лыжах. Он всегда в Новогодние каникулы уезжает, если не на заграничные курорты, то в Шерегеш. Ему там нравится, говорит, что наш курорт ничем не хуже Швейцарского.