Ты теперь мой враг

— Именно. Я мерзавец. Мерзавец, который эгоистично шёл к своей цели. Но шёл, ради тебя, Лика. Не всегда, но отныне только ради тебя. И теперь вот, — указывает он на бутылки, — решаюсь на один-единственный выход.

Обреченный взгляд Глеба проникает глубоко внутрь и вызывает чувство тяжести в груди. Тревога расползается мгновенно, Астахов как будто с чем-то смирился. Прямо сейчас приходит к выводу и готовится к важному шагу, и просто предполагая к какому, у меня внутри всё сжимается.

— Но повторюсь, Лика. Демид совсем не ангел во плоти, как ты себе представляешь. Его отец с Юдиным партнёры, и Демид с ними. Не смотри так. Твой муж по поручению отца немало дел наворотил в нашем городе, да и не только. Видела, сколько проектов осуществлено его руками по всем районам? Думаешь, всё законно? И проектом «Эдванс» заниматься ему, хоть он пару лет назад и рассорился с отцом по этому поводу. Но вот, они снова в одной связке. И здесь Мирослав ни перед чем не остановится. Если Демид пойдёт против, Мирослав с ним быстро вопрос уладит. Он слишком много знает, сама понимаешь.

Глеб встает с места, медленно подходит к окну. Какое-то время так и стоит, сомкнув руки за спиной в замок, а потом оборачивается на меня:

— Передавай Юдину привет.

Непонимающе сдвигаю брови.

— Ты же по его просьбе тут?

Молчу.

— Не переживай. Я зла не держу. Знаю, как бывает больно, особенно когда от тебя зависит жизнь того, кого ты любишь. Я на всё сейчас ради тебя готов. И понимаю, что и ты ради него тоже.

Горечь скатывается по венам, слёзы застывают в глазах, так и не прорвавшись. Как же это всё сложно: кого-то из них я обязательно подставлю. И Глеб, и я, знаем, кого, если предоставится возможность.

— Поэтому захвати с тумбы конверт, средний ящик, справочник по истории открытия древнерусской живописи, — он делает паузу, и добавляет: — Сама реши, что с ним сделать. Открыть или если хочешь кого-то спасти, — Глеб делает паузу, и ухмыляется, заметив, что решение я уже приняла. — То так передай, не открывая. Иначе всё зря. И уходи. Уходи, пока я не передумал.

Последняя фраза звучит зловеще. Он угрожает мне одним взглядом. Я действительно встаю из-за стола, и качаю головой. А потом, не мешкая быстро иду на выход, тумба, ящик, справочник. Плотный запечатанный конверт внутри.

Беру его, квартиру покидаю, как будто и впрямь боюсь, что Глеб передумает. И лишь на улице останавливаюсь и пытаюсь отдышаться. Воздуха мне по-прежнему не хватает.

Глава 37

Звук входящего сообщения застает меня в машине. Я всё ещё не могу прийти в себя от новостей и оттого какое-то время бесцельно пялюсь перед собой, но сигнал возвращает меня в реальность. Открываю мессенджер, послание от тёти Даши, она, как и обещает, пересылает мне фото, и руки начинают дрожать: я-то считаю, что меня уже сложно удивить, но новости на сегодня не заканчиваются. Автомобиль действительно знакомый: Глеб приезжает в Чертаково на сером авто. Вот только не на своём джипе.

А на серебристой иномарке с заляпанными номерами, очень похожей на ту, которая следила за мной, и один в один на ту, которая чуть не сбила меня, тогда её подрезал Демид. Я не могу быть уверена на сто процентов, но слишком всё сходится. И становится ясно, почему Астахов сокрушался, что мой бывший его дважды опередил. Выходит, за рулем был некто по поручению Глеба… и «суперменом» должен был тогда стать именно он.

Сжимаю руль до боли.

Чёрт, чёрт!

Теперь хватаюсь за голову, пробираюсь пальцами в волосы, всё происходящее не укладывается ни в какие рамки. Считаю до десяти, пытаюсь разложить новости по полкам, но факты слишком переплетены. Всё действительно напоминает клубок событий, и чтобы распутать, нужно потянуть за нитку, и я тяну, вот только из клубка их выходит несколько, и правильную ли я выбрала — вопрос. Не зайти бы в тупик.

Я должна поговорить с Демидом — теперь у меня есть информация. Точно не знаю, что он там решает Юдину отдать, только подозреваю после слов Глеба. И если это те самые документы, благодаря которым столько всего закрутилось, то что Мирослав сделает с Демидом после того, как он их отдаст? Вспоминаю, жест Глеба, который довольно однозначно дал понять, все, кто в курсе этих документов — в опасности и снова сковывает холод.

Вспоминаю про конверт, достаю его из сумки и кручу в руках. Снова кладу обратно.

А потом просто пишу сообщение Демиду:

«Нужно поговорить».

Быстро отправляю и замираю. Наблюдаю за галочками — доставлено. Но пока что не прочитано.

Телефон откладываю на сидение рядом, пальцы дрожат, не могу сосредоточиться, все мысли только о том, что Бронский сейчас увидит моё послание. И когда слышу оповещение о входящем, сердце практически замирает. Но обращая внимание на экран, хмурюсь. Оно не от Демида.

«Я должна ещё кое-что сказать».

Оксана печатает снова, некоторое время наблюдаю за тем, как на панели отображается её набор, потом идёт запись голосового, и снова набор, а потом всё исчезает, контакт вышел из сети — а сообщение так и не приходит. Надеюсь, она решиться прислать то, что хотела.