Ты только дождись

Anastasia Samaeli Ты только дождись

Глава 1

Лейк-Сити – город в округе Флоренс, штат Южная Каролина. Стирая пыльными руками слезы на лице и оставляя грязные разводы на мокрых щеках, я шла домой, держа в руках порванный школьный рюкзак. Снова Бриана Леинс, белобрысая стерва, унизила меня при всем классе, назвав нищенкой и уродиной.

Страшно не хотелось идти домой. Отец пьет не просыхая, а маму не так давно уволили из школы, где она работала учительницей младших классов. Выходное пособие, что она получила, отец благополучно пропил.

В свои шестнадцать лет я хорошо поняла, что деньги решают все. И если у тебя их нет, то лучше помалкивать, иначе такие, как Бриана, затопчут тебя, словно назойливого комара. Потому я стойко терпела унижения одноклассников в надежде, что однажды я заработаю много денег и покажу им, что я не мусор.

Подойдя к дому, с отвращением взглянула на неухоженный газон и подошла к двери. Родители снова ругались. Мама плакала, а пьяный отец оскорблял ее и осыпал всевозможными проклятиями. Тяжело вздохнув, открыла дверь и замерла.

Мама стояла на самом краю лестницы, ведущей со второго этажа в гостиную. Она была вся в крови. Ее прекрасное лицо было похоже на мясную отбивную. Отец схватил ее за плечи и хорошенько встряхнул.

И тогда в моей голове словно сработал невидимый механизм. Испорченный рюкзак выпал из дрожащих рук, книги и тетради посыпались на пол, и я рванула к маме. Отец отвратительно смеялся, в очередной раз ударив ее по лицу. Мама лишь всхлипывала и пыталась прикрыть голову руками.

Закрыв собою мать, схватила его за воротник мятой рубахи. Он продолжал смеяться и ударил меня по щеке. И тогда я просто толкнула его. Мама вскрикнула, и я взглянула вниз. Отец лежал в какой-то неестественной позе. Его глаза были открыты, а шея вывернута в обратную сторону. Я замерла, погружаясь в липкую, отвратительную черную бездну. Отец был мертв, и убила его именно я.

Я помню, как кричала мама, склонившись над телом того, кто постоянно бил ее. Помню, как приехали парамедики и офицеры местного полицейского участка, которые были частыми гостями в нашем доме. Сквозь мутную пелену на глазах видела, как тело отца погрузили в черный мешок и закрыли молнию.

Где-то в глубине воспаленного сознания я слышала обрывки фраз, но запомнила лишь одну: "Трагическая случайность".

Молодой офицер задавал мне какие-то вопросы, но я просто сидела на полу, глядя в пустоту, и молчала. Парамедики пытались привести меня в чувства, считая, что мое состояние было вызвано шоком от увиденного. После чего мне вкололи успокоительное и отнесли в спальню.

***

Проснулась после полудня. В голове неприятно гудело, а сердце колотилось в груди, словно маленькая пестрая колибри, которую заперли в тесной неудобной клетке. Воспоминания событий вчерашнего дня всплывали из глубин подсознания, вызывая приступ тошноты. Солнце светило в окно, больно ударяя по уставшим глазам, и я встала с кровати, чтобы задернуть шторы.

В доме было тихо. Сняв с себя несвежую одежду, я медленно поплелась в маленькую душевую кабинку и, включив горячую воду, села прямо на пол.

Но звук воды и стекающие по телу горячие капли не успокаивали, как обычно, а наоборот, раздражали. Мне казалось, что я тону. Как будто медленно погружаюсь под воду, и рядом нет ни единой души, чтобы подать мне руку. Чтобы спасти меня.

Я встала на ноги и почувствовала, как кружится голова. Попыталась закрутить кран, но руки больше не слушались меня, словно они вообще были чужими, так же, как и ноги. Шатаясь, вышла из кабинки, чувствуя странный озноб, и села на кровать. За дверью послышались шаги, и в комнату вошла мама.

Я боялась смотреть ей в глаза. Боялась, что теперь она возненавидит меня. Но мама села рядом со мной и крепко прижала к груди.

Я взглянула на ее руки, покрытые новыми и старыми кровоподтеками, и лишь тогда позволила себе заплакать. Очень хотелось кричать, но я не могла даже говорить.

Одна часть меня сожалела о случившемся, но другая шептала приятным голосом прямо в ухо, что я поступила правильно.

Мама вытерла меня насухо пушистым полотенцем и убрала мокрые волосы с моего лица. Она не злилась и смотрела на меня с нежностью, любовью и какой-то тоской.

– Микаэла, милая, взгляни на меня, – тихо, но настойчиво шептала мама. – Ты ведь понимаешь, что в гибели отца нет твоей вины? Это несчастный случай, слышишь?

Я попыталась ответить и вдруг с ужасом поняла, что не могу говорить. Горло сдавило липкими щупальцами, и я тихонько кивнула головой, соглашаясь с матерью, которая продолжала говорить со мной тихим голосом.

– Вот и умница. Это единственное, что ты должна знать, – мама заправила мне за ухо прядь мокрых волос. – Хочешь теплого молока? Ты голодна?

Я отрицательно покачала головой и вскочила с кровати. Подняв с пола тетрадь и ручку, написала маме всего лишь одну фразу: "я не могу говорить".

Мама побледнела и схватилась руками за голову, выходя из моей спальни.