Ты только моя

— Не может быть, дорогая! Я сейчас описаюсь от радости. А по какому случаю? Мы выиграли лотерею «Ужин с миллиардером»? — у меня скоро в привычку войдет разговаривать с ней как педик.

— А вот это и есть сногсшибательная новость, — интригует еще больше.

Очуметь! Я уже проехал два квартала, и все еще, оказывается, не услышал сногсшибательную новость. Надеюсь, прием не по случаю успешной пересадки нового сердца Картеру старшему. Ему, должно быть, уже за стольник перевалило. Надо будет придумать максимально уважительную отмазку не ехать на этот чертов ужин.

— Прием по случаю помолвки Шона Картера. Угадай с кем?

— Ой, дорогая, что там гадать-то! С очередной порнозвездой, небось.

— Нет, Шон Картер — это внук Эштона Картера — еле выговаривает сквозь смех — и, в отличии от деда, с порнозвездами дружбу не водит.

Ну правильно! Молодой, маразмом еще не страдает.

— Ты все еще стоишь на парковке?

— Я уже’ стою на парковке. Так мне в машине услышать новость или все-таки в дом войти? — говорю, подъезжая к особняку.

— Обманщик! — звучит в трубке и раздаются гудки.

Через секунду на порог дома, сияя от счастья, вылетает Лиз. Любительница светских сплетен и скандальных хроник бросается мне на шею, чуть ли не сбивая с ног.

— Я хочу увидеть выражение твоего лица, когда ты услышишь имя избранницы самого Шона Картера.

«Самого Шона Картера», можно подумать звезда какая-то. Избранницы Шона Коннери никогда не интересовали меня. Хотя, он самый лучший агент 007.

— Ну и кто это? Я уже сгораю от нетерпения! Если ты сейчас же не скажешь имя избранницы самого Шона Картера, я утоплюсь в нашем бассейне, Лизи! — включил снова педика, но теперь она видит мою мимику и жесты.

— Приколист мне тоже! — угорая от смеха, бьет меня плечу.

— Ну говори же, кто это? Наоми Кэмпбелл? Неужели, Моника Беллуччи? Точно, Джулия Робертс! — продолжаю все в той же манере.

— Прекрати, Алекс! — держась за свой слегка округлившийся живот, хохочет она. — Они все ему в матери годятся.

— Я бы сказал даже в бабушки, — отметил своим уже голосом и тоном, развалившись на диване.

— Все! Не буду тебя томить! Это Мия Фаррелл! — сказав, плюхнулась рядом.

Ну, наконец-то, она произнесла имя… Стоп!

Глава 8

Алекс

— К-кто?

— Мия, наша Мия! Представляешь, он ей, оказывается, давно сделал предложение. А она только недавно ответила на него согласием. Вот тихушница! А говорила мне: «ни с кем не встречаюсь, на первом месте учеба, потом работа, потом карьера»… — Лиз что-то дальше тараторила, а я мысленно погрузился в события того самого злосчастного похода, после которого больше не видел девочку по имени Мия Фаррелл.

Перед глазами моментально вспыхнула картина той ночи. Как нес ее на онемевших руках до лагеря. Как поседел, пока не прибыл вертолет медицинской службы. Как сопровождал ее до больницы. Как трое суток не находил себе места, пока она была в коме.

Хоть Фарреллы и благодарили меня за то, что я спас их дочь от смерти и инвалидности, врачам удалось сохранить ей ногу, я всё равно чувствовал себя виноватым во всём произошедшем.

Тогда для себя поняла одну великую истину — больше никакого общения с влюбленными девочками. Ну их, этих подростков с их незрелой психикой.

Я исчез из жизни Фарреллав и даже забыл о них, пока больше года назад случайно не встретил Лиз в Барселоне, куда поехал на Формулу -1 в качестве болельщика. Мой двоюродный брат и самый близкий друг Дэнни Блейк участвовал в этих гонках. На вечеринке по случаю победы его команды я познакомил Лиз с Дэнни. Между ними сразу же завязались отношений. Причем серьезные. Через пару месяцев пара уже готовилась к свадьбе. Я ещё никогда не видел Дэнни таким счастливым. Да и Лиз тоже.

Но, смерть, как правило, не спрашивает разрешения, чтобы сорвать чьи-то планы. Четыре месяца назад, буквально за неделю до свадьбы, в очередных гонках Дэнни погиб. Его излюбленная трасса оказалась смертоносной для него.

Четыре месяца назад мы погрузились в мрак и отчаяние. Казалось, ничто не вернет нас к прежней жизни. Но после похорон Лиз узнала о беременности и мир снова начал приобретать свои краски. Дэнни был единственный ребенком и моим единственным братом, а эта зародившаяся жизнь — единственное, что осталось от него. Единственное, что стало смыслом жизни не только Лиз, моих дяди и тети, но и меня. К сожалению, безмерная скорбь по любимому постоянно угрожала ей риском потерять малыша. А наша общая печаль и любовь к нерожденному малышу сблизили нас с Лиз. Она дала мне понять, что нуждается в моей заботе и поддержке. А я даже представить себе не мог, что малыш будет расти без отца или его отцом станет какой-то посторонний мужчина. Сколько случаев жестокого обращения родных родителей. Что уж говорить об отчиме. Я решил быть ему не только дядей, но и отцом. И вот, теперь, мы стоим на пороге создания новой семьи.