Ты только моя

— Жаль, что ты его грохнул, — вздыхаю с сожалением, — я бы сходила завтра и узнала бы больше об этом Перлотосе.

— Да там узнавать нечего. Цветок растет 23 года перед тем как раскрыться. По их подсчетам, это должно произойти в это полнолуние, то есть сегодня ночью. А затем он погибнет. Так что, он в любом случае завял бы. Хоть срывай его, хоть не срывай.

— Да? Как жаль! Бедный цветок!

«Прям как моя девственность» — хотелось добавить. Даже возраст тот же.

Глава 21

Мия

Алекс подхватил меня на руки и медленно понёс к кровати. Аккуратно положил, затем также медленно, словно растягивая момент удовольствия, потянул один конец пояса. Развязав узел, раздвинул полы пеньюара, и я уловила, как сверкнули его на тот момент зелёные глаза. Не знаю, что на них влияет, но сейчас, когда он восхищённо рассматривает моё тело, могу точно сказать, они у него темно-зелёного цвета. Словно два кристалла отточенного изумруда.

Алекс не спешит избавлять меня от кружевной красоты. Он нежно проводит пальцами по моей шее, далее по груди поверх лифа спускается к животу и щекотливо скользит по нему.

В голове мелькает вопрос, что делать мне? Может, начать расстегивать пуговицы на его рубашке. Алекс словно читает мои мысли. Сам делает это и скидывает с себя белоснежную одежду.

Мощный торс предстает перед глазами. Широкие плечи кажутся безразмерными. Руки непроизвольно тянутся познать гладкость и рельефность этого тела.

Наконец-то Алекс стягивает с меня сначала одну лямку, затем вторую. Его руки шустро уходят за спину и умело расправляются с застежкой. Видать, проффи. Секунда и моя грудь обнажена, впервые полностью представляя себя на показ мужчине. Дорожка из поцелуев блуждает по ней, затем этой чести удостаивается и живот.

Через мгновения мокрые трусики и чулочки покидают мое бренное тело. Мой мужчина тоже избавляется от всей оставшейся одежды и предстает абсолютно голым. А я не смею на него взглянуть.

Поцелуи теперь идут от пальчиков ступни вверх по ногам, а когда доходят до бедер, Алекс медленно раздвигает их, открывая себе вид на самое сокровенное.

— Мой лотос прекрасен! — любуется он этим видом.

— Мне кажется, твой лотос ещё не раскрылся, — судорожно пытаюсь свести бедра обратно, но крепкие руки мужчины не дают мне этого сделать.

Он что-то говорит, или стонет, а может, это мой стон, я уже ничего не соображаю, так как улетаю в нирвану, ощущая, как бархатные губы и влажный язык раскрывают мой лотос.

****

Алекс

Моя сладкая девочка. Такая нежная и чувственная. Под моими ласками она изгибается словно ветка дикой орхидеи. Ее кожа как гладкий шелковый лепесток камелии. Пахнет мягким ароматом жасмина. А на вкус она слаще персика. Формам Мии позавидовала бы сама Афродита. Моя маленькая принцесса превратилась в богиню. Но она все еще испытывает робость, словно в первый раз отдает себя мужчине.

Какой же я подонок! Соблазнил чужую невесту. Заставил ее переступить через себя и пойти на поводу страстей. Но ведь это не просто страсти, это чувства. Сильные, мощные словно бушующий ураган. Ничто не остановит этот ураган. И он никогда не затихнет. Я это понял. И не собираюсь от неё отказываться, хотя и обещал не тревожить. Что буду делать дальше, после этой ночи? Подумаю об этом завтра.

Вкус Мии будоражит мне мозг, туманит сознание. Я не буду лишать себя удовольствия наслаждаться им. Мелкими поцелуями возвращаюсь от её лона к губам и, вглядываясь в её мутные от эйфории глаза, тихо спрашиваю.

— Ты ведь предохраняешься, Мия?

Её взгляд излучает непонятный страх. А ещё я улавливаю в нём сожаление, как у провинившегося ребёнка.

— Алекс, — шепчет она, — я… я никогда еще ни с кем…

****

Мия

Лицо Алекса застывает в безмолвном смятении. Он замирает словно статуя античного бога. Лишь бегающие зрачки неподвижных глаз выдают присутствие души.

— Что? — губы еле шевельнулись.

— Я девственница, Алекс, — говорю, как о каком-то изъяне.

Он смотрит и молчит, словно вспоминает значение этого слова. А потом, походу, вспомнив, что оно означает, отталкивается назад. Осматривается вокруг вдоль кровати и протягивает руку к простыне.

Набросив на меня эту чертову простынь, он встаёт и молча надевает одежду. Быстро и резко. Мне понадобилось время, чтобы осознать, что происходит. Ничего хорошего! Меня отвергли! Кинули! Отшили как прокаженную.

Я приподнимаюсь и, прикрыв себя этой простыней, сижу на кровати и смотрю, как меня покидают без всяких объяснений.

— Самолёт будет ждать тебя на аэродроме Ипсвич в Брисбене, — остановившись у двери, наконец-то заговорил он. — Машина заедет за тобой в восемь утра послезавтра.

Это всё, что он сказал, прежде чем захлопнуть за собой дверь. Но к тому моменту я уже вернула из нирваны все свои эмоции и чувства. Ярость в том числе. Хватаю стакан с тумбочки и, что есть силы, запускаю в спину этого гада.

— Сукин сыыын!

Стакан цели не достигает. Вдребезги разбивается об полотно двери. Но слова мои он услышал. Крепко сжав простынь у груди, я вскакиваю и бегу к двери. Этот мерзавец не может просто так уйти! Мне ведь еще надо многое ему сказать!

Выбегаю в коридор и кричу ему вслед: