Ты только моя

Луна и звезды стали свидетелями не только нашего бракосочетания, но и брачной ночи. А еще пруд и его обитатели. Именно у пруда мы решили провести нашу первую ночь любви. Подальше от берега, чтобы не смущать Грега. Ведь Алекс обещал, что это будет так, как он мечтает с того момента, как увидел меня на приеме. И чтобы поберечь психику нашего пастора, лучше позволить ему не слышать крики и стоны любви.

Я, конечно же, настроилась и на «жестко», и «грязно» и другие вариации, которые вкратце описал мне мой муж в качестве экзекуции за мою шалость в квартире. Но, видимо, пожалел он меня на первый раз.

В нежных ласках, в сводящих с ума поцелуях, в завораживающем и замирающем дыхании, в объятиях крепких рук и шелковистой глади мужского тела, я не заметила ту боль, которую обычно описывают при первом разе. Моя боль слилась с экстазом и усилила его до искры в глазах. Все вокруг потемнело, затем озарилось разноцветными бликами и я увидел завораживающий мир галактик и космических далей, с яркими вспышками и рождением новой звезды. В космосе побывала не только я.

— Моя… только… моя, — между стонами в исступлении шепчет мой муж, — Ты не женщина, — в эйфории он слизывает пот с моей груди, — Ты просто бомба! Моя космическая бомба! С тобой я увидел Вселенную и все глубины океана. — судя по тяжелому и учащенному дыханию, он побывал там без снаряжения.

«Наконец-то!» — ликует моя душа. Все, как я мечтала. Даже лучшее. Алекс Блейк все-таки стал моим и только моим. Он только мой.

****

— Эй, Ромео, ты долго еще будешь спать? — голос Грега, смешанный с лучами яркого солнца, оповестил нас о том, что уже далеко не раннее утро.

Вернувшись с пруда только под утро, уставшие и изнуренные, мы уснули без задних ног.

— Чего тебе, Грег? — сквозь сон ворчит Алекс. — Дай поспать! И убери солнце!

— Алекс, я хочу, чтобы ты взглянул. Кажется, за нами приплыли.

От слов Грега мы сразу же проснулись и выскочили из своего палаточного шалаша. Алекс в чем мать родила, а я накидывая одежду на ходу.

Но океан ничего не показывал, кроме своей синевы.

— Грег! — матюкнулся на него Алекс. — Ну и шутки у тебя.

— Посмотри, — он протянул Алексу бинокль, — вон туда, между этими скалами, — указал вправо на рифы напротив утеса.

Алекс внимательно вглядывается. А за тем выдает:

— Это мачта!

— С утеса должно быть хорошо видно. Я пойду, поднимусь! — Грег дергается в сторону.

— Не стоит, Грег! — не отрывая взгляда в бинокль, останавливает его Алекс.

— Итак, видно! Это яхта! Парусник! Он сел на рифы.

Я ничего не видела в той стороне, куда смотрел Алекс, кроме какого-то наконечника, возвышавшегося между невысоких скал. А потом волна все же вытолкала то, что пряталось за этими скалами: парусник без парусов прибыл к более мелким торчащим из-под воды глыбам и застрял между ними.

Через час стало ясно, что на паруснике никого нет, и он окончательно сел на мель.

— Видимо, он тоже попал в ураган, — предположил Грег. — Может, хозяина смыло волной в океан.

— Надо поплыть! Из рифов мы его навряд ли вытащим, но если с рацией все в порядке, то координаты свои передать сможем.

— Я поплыву! — решился Грег.

— Куда! Я поплыву! Ты не дотянешь до тех камней!

— Но можно же поплыть на плоту! — кидаю я гениальную идею.

— Нет! Ее разорвет первая же волна об эти рифы. Я доплыву! — Алекс успевает сказать и бросается в море.

Сердце замирает, наблюдая, как удаляется темный шарик его головы, превращаясь в точку. Мы с Грегом попеременно выхватываем у друг друга бинокль и вглядываемся в него.

— Доплыл, сукин сын! — довольно шипит Грег. — Ну, давай, сынок, взбирайся! Ай да молодца! Машет нам, — говорит мне.

Я уже не смотрю в бинокль. Тихо, уткнувшись взглядом в песок, молюсь, чтобы Алекс вернулся ко мне. Мне уже все равно, есть ли на яхте рация, работает ли она. Я хочу только одного: чтобы мой муж был рядом со мной.

— Черт! — резко вскрикивает Грег, заставляя мое сердце уходить в пятки.

Я теряю дар речи, так как боюсь его спросить, что там он увидел.

— Большая, кажись! Мия, помоги мне! — он бежит к палатке и начинает толкать ее.

Не спрашивая в чем причина, я резво принимаюсь за дело. Мне самой хочется сесть на плот и поплыть к Алексу. Но, как оказалось, Грег не собирался брать меня с собой.

Глава 32 Ромео должен умереть

Мия

— Мия, оставайся на берегу!

— Нет, Грег, я с тобой!

— На берег, я сказал! — отгоняет меня от плота.

— Не подумаю! — взбираюсь в плот.

— Ай, черт с тобой! — взобравшись, хватается за весло.

Я всматриваюсь в бинокль и начинаю понимать, в чем дело. Возле скал, куда прибило яхту, кружит плавник. И это не дельфин. Акула.

— Мы подплывем ближе настолько, насколько сможем, и будем кричать, чтобы он не прыгал в воду, — слова Грега дарят мне надежду, что все обойдется.

Я продолжаю наблюдать за акулой и проверяю яхту, нет ли Алекса на палубе. Он все еще внутри. Но в какой-то момент он появляется у мачты и пытается ее навести, затем осматривается и замечает нас, плывущих к нему.

— Акула! — кричу я, что есть мочи.