Ты только попроси. Или дай мне уйти

– Джудит, – говорит моя гинеколог, взвешивая меня, – ты должна придерживаться диеты. За последний месяц ты набрала три с половиной килограмма.

– Ладно, буду, – киваю я.

Эрик с улыбкой глядит на меня. Он интуитивно чувствует, что я лгу и, когда он собирается что-то сказать, произношу:

– Дайте мне какую-нибудь диету, и я буду ее придерживаться.

Гинеколог открывает папку и, просмотрев несколько вариантов, вручает мне одну диету со словами:

– Это будет самая походящая для тебя.

Я улыбаюсь, Эрик улыбается и, я думаю, даже Медуза улыбается. Мы с диетами не самые лучшие подруги.

Мы беседуем с врачом о том, чего сейчас требует мой организм, и она сообщает, что со следующего, шестого месяца беременности я должна начать ходить на подготовительные курсы для будущих мам. Я киваю, слушая все, что она мне рассказывает, и в конце спрашиваю:

– Я могу иметь полноценные сексуальные отношения?

Эрик пронзает меня взглядом. Он знает, почему я об этом спрашиваю, и гинеколог отвечает:

– Конечно же да. Вы должны вести нормальную сексуальную жизнь.

– Нормальную-нормальную? – не унимаюсь я.

Врач смотрит на Эрика, затем смотрит на меня и кивает:

– Абсолютно нормальную.

Я собираюсь спросить, может ли она быть немного интенсивней, чем обычная, но взгляд Эрика просит меня замолчать. Я слушаюсь. Не хочу его смущать такими прямолинейными вопросами.

Когда наступает момент УЗИ, я не в состоянии смотреть на экран. У Эрика такое выражение лица, что я еле сдерживаюсь, чтобы не расцеловать его до смерти прямо здесь и сейчас.

– Смотрите, он ест! – говорит врач-гинеколог.

С моих уст срывается такое же глубокое «ох», какое обычно восклицает моя сестра. Я становлюсь такой смешной!

– Невероятно, – шепчет Эрик, растрогавшись.

Я весело смотрю на них и говорю:

– Это потому, что я очень хорошо кормлю Медузу.

Мы с Эриком, как два дурачка, смотрим на УЗИ в 3D, не переставая улыбаться.

– А можно посмотреть, это мальчик или девочка? – спрашиваю я.

Врач водит аппаратом, но тщетно. Ничего не видно, и она, улыбаясь, объясняет:

– Мне жаль. У ребенка скрещены ноги таким образом, что это нельзя увидеть.

– Не важно, – говорит Эрик. – Важно то, что с ним все в порядке.

Женщина улыбается и тихо произносит:

– Это будет крупный младенец.

Стоп!

Она сказала, крупный?

Насколько крупный?

Меня это пугает. Чем крупнее, тем больнее будет его выталкивать. Но, не желая портить такой чудесный момент, я решаю промолчать. Несколько минут женщина позволяет нам смотреть на экран, а в конце сеанса мы с Эриком переглядываемся и целуемся. Все отлично!

Растроганные показанным нам врачом видео, мы возвращаемся домой и показываем его Флину, Норберту и Симоне. Мы, словно дурачки, влипли в экран телевизора и пересматриваем видео несколько раз. Все меня поздравляют с тем, что вернулось мое прежнее чувство юмора. Смех вернулся в наш дом, и все стали веселее.

Я снова смеюсь, сыплю шутками, и я опять стала той сумасбродной Джудит, и в эту ночь, когда мы были в своей комнате, присаживаюсь рядом с Эриком на кровати и спрашиваю:

– Ты придумал какое-нибудь имя для Медузы?

Он смотрит на меня и говорит:

– Если это будет смугляночка, то мне хотелось бы, чтобы ее звали Ханна, как мою сестру.

Я киваю. Мне нравится это имя, и мне кажется, что это чудесная идея.

– А если будет мальчик? – спрашиваю я.

Мой немец смотрит на меня, целует и отвечает:

– Если будет мальчик, то имя выбираешь ты. Какое тебе нравится?

Я долго думаю и, наконец, отвечаю:

– Не знаю. Может быть, Мануэль, как у моего отца.

Эрик соглашается. Прижимаюсь к нему и шепчу на ухо:

– Я тебя хочу.

Он смотрит на меня и, завалив меня на кровати, тихо говорит, покрывая меня поцелуями:

– И я тебя, моя прекрасная.

О да… О да…

Воздержание и плохое самочувствие осталось позади.

Я хочу Айсмена, и он хочет меня. Осыпая меня поцелуями, Эрик снимает с меня трусики, располагается у меня между ног и без всяких прелюдий медленно вводит в меня свой пенис.

Я глубоко вздыхаю…

Схожу с ума…

Боже мой, как же давно я не ощущала этого блаженства!

А когда я обвиваю Эрика ногами, он тихо говорит:

– Нет, любимая… а если мы сделаем больно ребенку?

Я останавливаюсь, обращаю на него свой взгляд и, смеясь, спрашиваю:

– Кто тебе такое сказал?

Не выходя из меня, он отвечает:

– Я не хочу сильно надавливать, мы же не будем делать ему больно.

Меня разбирает смех.

Ой, я сейчас описаюсь от смеха!

Он думает, что сделает больно Медузе своим членом. Глядя, как я смеюсь, он хмурит брови и говорит:

– Не понимаю, над чем ты так смеешься. Я не сказал ничего странного.

Крепко схватив его за попку, нанизываюсь на него и, услышав его глубокий вздох, шепчу:

– Вот что мне нужно. Дай мне это.

Эрик сопротивляется, и я опять повторяю то же самое. С силой. На этот раз мы оба вздыхаем.

Именно такое глубокое проникновение мне нужно, то, чего я так страстно желаю. Дыхание Эрика учащается. Борьба против его животного инстинкта. Я провоцирую его, трусь об него, и наконец происходит то, что должно произойти.