Ты только попроси. Или дай мне уйти

Ласково глядя на него, поясняю:

– Я не могу сейчас ни ездить на мотоцикле, ни бегать за тобой.

Мальчик пристально смотрит на меня и спрашивает:

– Но когда родится Медуза, ты же сможешь, правда?

Я киваю. Сразу видно: для него очень важно, чтобы его обучала именно я. Смотрю на улыбающегося Эрика и, чмокая мальчугана в макушку, решительно отвечаю:

– Значит, решено. Будем учиться ездить на мотоцикле, когда Медуза будет спать в люльке.

Вечером, оказавшись в своей комнате, мы с Эриком чувствуем полную обессиленность. Он осторожно присаживается на кровать и отставляет в сторону костыль.

Мой любимый счастлив быть дома и я, глядя на него, спрашиваю:

– Помочь тебе раздеться?

С радостной улыбкой мой парень кивает, и я начинаю.

Сначала расстегиваю рубашку, снимаю ее и ласкаю его плечи. Боже, как же он мне нравится. После этого заставляю его встать и, не задевая загипсованную ногу, снимаю с него черные трикотажные штаны. Увидев его выдающийся член, спускаю трусы и мурлычу:

– О да… Это именно то, что мне нужно.

Эрик смеется, и я добавляю:

– Я слишком давно не… и я хочу… хочу… хочу…

Опьяненная желанием, приближаю свои губы к его. Мы уже можем спокойно целоваться. Рана на его губах зажила, и я наконец– то могу наслаждаться поцелуями мужа и страстно его целовать. Возбужденная близостью мужчины, которого люблю до безумия, я осторожно сажусь к нему на колени и спрашиваю:

– Ничего, если я здесь присяду? – Он отрицательно машет головой, и я, нежась, шепчу: – Значит, я никуда не сдвинусь с этого места.

Эрик целует мои губы и, взявшись горячими руками за мои бедра, говорит:

– Теперь ты точно не сдвинешься с этого места.

Я расплываюсь в улыбке. Вот мошенник! Кусая его за губу, отвечаю:

– Я буду двигаться так, что твои крики услышат даже в Австралии.

– Как это соблазнительно, – мурлычет он.

Вне себя от счастья снова обнимать Эрика, смотрю на него и говорю:

– Я вдруг вспомнила, что обещала тебя наказать.

Эрик замирает, смотрит на меня с гримасой на лице, и я поясняю:

– Ты очень плохо себя вел. Ты засомневался во мне и…

– Знаю, любимая. Я никогда себе этого не прощу.

Я не улыбаюсь. Хочу, чтобы он поверил: я действительно буду его наказывать. Он продолжает:

– Джуд, прошу тебя, ты мне нужна… Накажи меня в другой день, но сегодня…

– Ты меня наказал, лишив себя на очень много дней. Ты вообще задумывался об этом, Эрик?

– Да… – И приблизившись к моим губам, он умоляет: – Джуд, пожалуйста… Слышать, как ты меня ругаешь, – для меня это словно музыка.

Он полностью мне сдался.

Я нужна ему так же, как и он мне. Отвечаю:

– Наказание должно быть соразмерным с твоим преступлением.

Он замер. Я знаю, что его это огорчает. Он смотрит на меня в ожидании моей следующей реплики. Не в силах больше мучить его, произношу:

– Итак, твое наказание в том, что ты должен удовлетворять меня до тех пор, пока я не упаду от изнеможения.

Эрик разражается хохотом, и я улыбаюсь. Хватит с нас наказаний!

Он соблазняет меня губами.

Проводит ими по моим губам. Когда я открываю рот, готовая к поцелую, он делает то, что так мне нравится. Высовывает язык, облизывает мою верхнюю губу, затем нижнюю, потом кусает ее и наконец целует. Пожирает меня. Сводит меня с ума.

Его упругий член пульсирует подо мной. Охваченная желанием, я шепчу:

– Разорви мои трусики.

– Хмм… малышка, это становится интересно. – Он без промедления выполняет мою просьбу.

Резким движением дергает за трусики с обеих сторон, и они рвутся на части.

Да!

Горя желанием почувствовать его внутри, приподнимаюсь. Беру пленительный пенис мужа и, подведя его к центру своего желания, потихоньку ввожу его в себя, нашептывая:

– Я соскучилась.

Руки Эрика скользят к моей попке и шлепают меня. Еще раз. И еще. Не произнося ни слова, он требует, чтобы я двигалась. Я повинуюсь. Начинаю двигаться, и он вздрагивает. Откидывает голову назад и закрывает глаза.

О да… Наслаждайся… Наслаждайся, любовь моя.

Обнимаю его за шею и, ласково кусая за подбородок, начинаю двигать бедрами вперед и назад. Наши стоны сливаются. Раз за разом я молча нанизываюсь на член своего немца, и по телу бегут мурашки.

Мои гормоны, мое тело, сама я требуем большего. Понимая это, Эрик крепко сжимает меня за бедра и останавливает. Он не может свободно двигаться из-за гипса на ноге и все же шепчет:

– Малышка, позволь мне понести свое наказание.

Это выводит меня из ритма, а я так не хочу останавливаться. Вдруг он резко двигает моим тазом по кругу, нанизывая меня еще глубже, и я вскрикиваю. Он улыбается. Он знает, что мне это нравится, и повторяет то же движение.

На этот раз вскрикиваем мы оба. Резкими движениями он проникает в меня глубже и глубже. Повторяет это в седьмой, восьмой, девятый раз, и после стольких дней жажды мы наконец достигаем экстаза.

Час спустя, лежа с ним в обнимку в кровати, я уже почти сплю, как вдруг он произносит:

– Джуд…

– Что?

– Трахни меня.

Я вмиг открываю глаза и поворачиваюсь, уставившись на него. Он объясняет:

– Любимая, я бы сам это сделал, но мне не дает моя нога, а я хочу искупить свою вину.

Смотрю на часы – 00:45. Для немцев это о-о-очень поздно.

Весело спрашиваю:

– А ты, оказывается, шалун.