Ты у меня одна (СИ)

— Тащи завтрак, — неожиданно потребовал Шаурин.

Алёна соскочила с дивана, забежала в спальню, чтобы накинуть на себя сорочку, и скрылась в кухне. Уцепилась за эту возможность чем-то оправданно себя занять.

Не спросила, что Иван желает, и как-то интуитивно поняла: к столу его ждать не стоит. Потому, приготовив завтрак, составила тарелки на поднос и отнесла все в гостиную. Глазунья сегодня не получилась. Желтки растеклись.

Ваня не поднялся с постели. Сидел, прикрывшись по пояс одеялом, и сосредоточенно щелкал пультом, переключая каналы на телевизоре. Потом остановился на новостях и стал слушать их с таким видом, будто ждал, что диктор вот-вот скажет нечто сенсационное, предназначенное только ему.

Алёна поставила поднос на диван и уселась рядом. Взяла чашку с чаем. Ваньке она налила кофе, он размешал в нем сахар и указал кивком на свою тарелку:

— Ешь.

— Не хочу. — Взглянула на сдобу. Возможно съест кусок сахарной булки с маслом.

— Я не спрашиваю, хочешь ты или нет, я говорю – ешь. — Шаурин взял вилку и принялся за яичницу. — Ты так и не избавилась от своей привычки спать с бывшими.

Алёна поднесла к губам чашку и отпила чай, внимательно глядя Ваньке в глаза. Примерно этого она от него и ожидала. Конечно. Сорвался. Теперь будет агонизировать. Кусаться. И злится он на себя, а не на нее.

— Ну вот, — мягко проговорила она и забрала из его руки вилку, — а ты говорил, что никак не смогу тебя использовать. — Отполовинила белок и положила его на хлеб.

— Ты доиграешься.

— А что ты хотел от меня услышать? — слегка пожала плечами и вернула ему вилку.

— Не это.

— Думал, что я буду вымаливать у тебя прощение?

Умолять его пустое, равно как ловить руками ветер или сжимать в кулаках свет.

— Не смеши, — хмыкнул он. — Ты голову на плаху положишь так, чтобы колени не подогнуть.

— Ваня, я тебе все сказала. Хочешь получить нормальный ответ, начинай разговор по-другому. Я не девочка для битья. Если ты ударишь, я не подставлю вторую щеку.

Алёна настороженно ждала вопросов, даже перестав жевать бутерброд. Шаурин излишне крепко сжал в руке вилку. Они замолчали, потому что подошли к главному. Оба были спокойны, но не бесстрастны. И в этой внезапной тишине отчетливо прозвучал гром за окном, взвыла сигнализация какой-то машины.

Шаурин вдруг обхватил ладонями Алёнкино лицо, резко притянул к себе и чмокнул в губы. Быстро, крепко, точно не поцеловал, а хлестнул по губам. Она со вздохом отпрянула и потянулась к чашке с чаем. Он поставил тарелку с яичницей себе на колени и прибавил громкость телевизора.

_____

— Вот это ответочка, — ошарашено прошептала Алёна, яростно соображая, как на это реагировать. — Кушайте с булочкой, Доктор Лейба, смотрите не подавитесь.

Она бросила ключи на стол, в руках у нее осталась открытка. Яркая и безвкусная, с красными розочками. На которой броско и размашисто было написано «За прекрасную ночь». И подпись. Только гербовой печати не хватало. Твою ж мать, Шаурин!

Разумеется, так взбесила Алёну не дешевая открытка. Цветастой карточкой Ваня не ограничился. За «прекрасную» ночь подарил ей машину. Белый мерседес. Даже не потрудился лично увидеться, а «прислал» подарочек с водителем.

Теперь она не знала, что и думать. Если утром в ней была какая-то уверенность, то сейчас земля ушла из-под ног. Чего он хотел этим добиться? Унизить, оскорбить, довести до истерики или спровоцировать на скандал? Он же ждет ее звонка, какой-то реакции, но какой?

Алёна запустила пальцы в волосы, слегка сжала голову. Прошла в гостиную и замерла около дивана. Взгляд упал на разбросанные подушки и скомканное одеяло. Она так и не унесла его в спальню. Оно осталось лежать здесь, как напоминание о прошедшей ночи.

Телом и разумом овладело странное бессилие. Стало так горько и страшно. Сейчас они движутся в тупик. И скоро упрутся в стену. А потом будут биться об нее, расшибаясь в кровь.

Набрала Ванькин номер. Когда он ответил, начала без истерики, но и без особых церемоний.

— А чего не «бентли», а только «мерседес»? Мелковато что-то для Вашего Величества, — не смогла удержаться, чтобы не съязвить.

— Ну так у тебя еще все впереди.

Почувствовав удовольствие в его голосе, Алёна обреченно вздохнула. Устало откинувшись на спинку дивана, прикрыла глаза и сжала переносицу пальцами.

— Чего бы ты ни хотел этим добиться, у тебя получилось. Что-то же ты хотел?.. У тебя получилось. Теперь ты доволен?

— Ну и? Твой диагноз, Доктор? Или за двоих думать не получается, привыкла только за себя? — заговорил он громче. — Отношения и чувства – не математическая формула, не уравнение, чтобы требовать конкретного решения. А ты словно дала задачу и ждешь ответ! Прям как моя бывшая учительница по математике: а тебе, Ванечка, посложнее! При наших с тобой исходных данных, это очень сложная задача, скажу я тебе! Так подскажи: по какой формуле расчет делать!

От его слов у нее почему-то вспыхнуло лицо. Возможно, потому что он сейчас абсолютно прав. Да, она хотела, чтобы именно так все и произошло. Чтобы Ваня подумал, успокоился, решил «задачу» и вернулся с ответом. С готовым решением.