Ты у него одна

– Как это? – Он все-таки соизволил обернуться и кинуть взгляд в ее сторону. Обычный, почти равнодушный взгляд.

– А так. Ты – единственный оставшийся у меня близкий человек. – Эльмира быстро отвела от него глаза. Стало очень трудно смотреть на него, такого отстраненного и чужого. Дышать было еще тяжелее, но она все же нашла в себе силы произнести. – Данила… Я понимаю, что сейчас не самое удачное время для этого, но…

– Что – но?

Очень жестко, пожалуй, излишне жестко. Как бы она ни была перед ним виновата, но нельзя же так.

– Что – но?! – Металла в его голосе стало еще больше.

– Может быть, нам стоит попытаться… Попытаться начать все заново…

Все! Наконец-то она осмелилась сказать это вслух. А сказав, тут же поняла, насколько это для нее важно. Это было то, что давно мучило ее, с чем долго и безуспешно боролась ее душа. Как же это она сразу не догадалась, чего же ей на самом деле хочется?! Чего она искала все эти годы?! Чего требовала от него, а прежде всего от себя?! Отгадка-то вот она – перед ней. Семьи! Семьи ей не хватало все эти бездарно прожитые пять лет. Тепла домашнего, уюта, доверия. Не той отстраненной холодности, с которой она пускала его к себе в постель, а нежности, искренности. Когда хочется зарыться лицом в темных кудряшках на его груди (какого черта нужно было их удалять?!), закрыть глаза и ни о чем, ни о чем не думать. Ведь это же все у нее было! Было! Почему она этого не ценила?! Почему это казалось несущественным и незначительным, навязанным ею обстоятельствами. Душа металась в поисках надуманного мира, которого в действительности никогда не было, но куда она так жаждала попасть.

– Данила, – снова позвала она его, когда он, отключив газ и ни слова не говоря, стремительно двинулся к выходу из кухни. – Что?.. Что ты мне скажешь?..

И словно в данный момент это могло иметь значение, поспешила его заверить:

– Я даже готова забыть обо всех твоих… ну… изменах. Я все забуду и все прощу!

– А я нет…

Не поворачиваясь, не притормаживая. Походя, на лету, не снизойдя до нормальных человеческих объяснений причины такой категоричности.

Эльмира просто остолбенела. За что?! Почему так?! Она только что буквально… буквально призналась ему в своих чувствах. Тех, о существовании которых даже и не подозревала до недавнего времени, а в ответ такая оплеуха. И что это, черт возьми, за манера – спасаться бегством. Чего он боится? Ее, себя или чего-то еще? Или кого-то?

А почему, собственно, нет! Эльмира не могла не признать, что совершенно упустила из виду, на кого он теперь работает. Насколько изменился его облик, образ жизни, да и сам он перестал быть прежним, влюбленным до самоотречения. Где он бывает, с кем, чем занимается, все же это для нее теперь – тайна за семью печатями.

А что, если… От этой мысли ей сделалось совсем уж нехорошо, даже тошнотворный комок подкатил к горлу, но не додумать ее она уже не могла. Просто взять и приказать себе не размышлять об этом было в настоящий момент невозможно.

А что, если за всеми этими загадочными событиями стоит один-единственный человек – ее Данила. А почему, собственно, нет?! Ей еще тогда показался странным его вопрос о том, кто платит за гостиницу. Как он мог знать о гостинице? Да, он нашел вполне логическое объяснение своим словам, но тем не менее выглядело это странно. И этот второй конверт… Если относительно первого у нее никаких сомнений не возникло – принес почтальон, она расписалась в квитанции, – то второй появился одновременно с приходом Данилы. Причем находился у него в руках. И где он его обнаружил, переступив порог квартиры, он так и не удосужился объяснить. Уж не сам ли он его принес? Принес для того, чтобы…

Для чего – ей никак придумать не удавалось. Если поначалу все шло без сучка без задоринки, то здесь она задумалась, не находя обьяснения. Для чего?! Для чего ему понадобилось бомбардировать ее такими посылками? Но его изумление не выглядело поддельным.

– Сам черт не разберется! – пробормотала она вслух, попутно вздрагивая от грохота закрываемой входной двери. – У кого просить помощи? В чью дверь стучаться?

Постучались к ней. Двумя часами позднее, когда она позавтракала, приняла ванну и села перед зеркалом приводить себя в порядок.

Как была в банном халате, с тюрбаном из полотенца на мокрых волосах, Эльмира отворила дверь и с удивлением поздоровалась:

– Здравствуйте, теть Зина. Вы ко мне?

– К тебе, ай не пустишь?

– Проходите. – Эмма посторонилась, пропуская пожилую женщину к себе в квартиру. – Что-то случилось?

Ответить «они» не пожелали. Одернув аккуратный ситцевый халат, тетя Зина скинула с ног подъездные тапочки (так она называла старинные кожаные тапки, в которых выходила во двор) и гордо понесла себя впереди хозяйки в недра ее квартиры. Прежде она здесь никогда не бывала, но всегда была уверена в том, что за этой дверью живут люди весьма и весьма обеспеченные. Коли уж представился ей случай или необходимость, пусть судят сами, чего же его не использовать?