Ты убит, Стас Шутов

Я отвечал на мамины вопросы неохотно и односложно: напали, избили, лиц не запомнил. Сколько их было ― не помнил, возраст тоже определить не смог. В тот момент мне было неприятно вспоминать эти подробности, хотелось просто вычеркнуть произошедшее из памяти. Я знал: мама хочет, чтобы виновников наказали, а мне хотелось только, чтобы меня не трогали. Я не осознавал, что уже через пару месяцев, окрепнув, пожалею об этом решении.

Мама ушла, когда закончилось время для посещений. Я попробовал заснуть, но не смог из-за боли во всем теле, а еще ― из-за страха. В голову отвратительным слизнем вползла мысль: «А что, если они доберутся до меня и здесь?»

Моя палата находилась на третьем этаже, это успокаивало. Значит, в окно они влезть не смогут. Но через дверь… Сердце заколотилось. Я представил, как она открывается, почти увидел в проеме мерзкую рожу Круча… Я забрался под одеяло с головой. Они не придут, не смогут пройти через охрану и бойкую дежурную медсестру.

Потом мысли метнулись к Томе. Куда же она пропала? Может, с ней что-то случилось? Может, она заблудилась, а когда все же позвала помощь, было поздно, к тому моменту я самостоятельно добрался до дома? Но тогда Тома бы пришла ко мне… Может, она никого не застала? Пришла, но родители уже везли меня в больницу. Да, наверное, так все и было. Я не заметил, в какой момент уснул.

На следующий день поднялась температура. Мне кололи антибиотики и обезболивающие, меняли повязки с компрессом на голове. Шум не стихал.

В этот день мама пришла не одна, а с сотрудником полиции. Он задавал мне больше вопросов, чем мама, просил подробностей. Но я рассказал ему даже меньше, на многие вопросы отвечал одно и то же: «Я не помню». Под конец мама и полицейский переглянулись. Мама посмотрела на него с надеждой, но тот мотнул головой, а затем попрощался и ушел.

Когда мы с мамой остались одни, я первым делом спросил ее о Томе. Поначалу я обрадовался ответу, что Тома заходила и интересовалась, как я и что со мной. Но дальше я услышал совсем не то, чего ждал.

Тома наврала маме, что вчера меня не видела. А в ответ на предложение навестить меня отговорилась срочными делами. Зачем она соврала? И почему отказалась ехать в больницу? Это было похоже на… что? От меня будто ускользало что-то важное, но наконец я понял: Тома меня избегала. Но почему? Может… В компании Круча были и другие, которых мы с Томой не видели, и, когда Тома убежала за помощью, ее поймали? Сделали с ней что-то? Я вздрогнул. Нет, я не буду об этом думать. Только не с Томой. Если так, все мои жертвы были зря: я позволил издеваться над собой только ради того, чтобы Тома спаслась. Эта мысль все еще вызывала гордость. И прогоняла страх.

Несколько дней я провел в постельном режиме, восстанавливаясь. А затем, когда я уже достаточно окреп, врач разрешил друзьям меня навестить.

В палату набились все койоты: и Костян, и Леший, и Толик, и Виталик, и все-все. А главное ― пришел Егор. Я так растрогался, что даже глаза намокли. Друзья принесли шоколадки и абрикосы. Все закричали наперебой. От крика в голове вспыхнула боль. Я, поморщившись, шикнул на них, и ребята заговорили тише. Я пытался выцепить из общего гомона отдельные слова, и понял: никто точно не знал, что со мной произошло. Кто-то считал, что мне зарядили в ухо пулькой от игрушечной винтовки; кто-то ― что в лесу я потерял сознание и, упав, ударился головой о пень. Была и самая интересная версия: что на меня напал лесничий-маньяк.

Я сказал, что сейчас все объясню. Тут же на меня с тревогой уставились восемь пар глаз. Я успокоил ребят и сказал, что ничего такого не было, и вообще, со мной теперь все в порядке. Услышав хоровой вздох облегчения, я улыбнулся.

Денис сходил помыть фрукты, Егор выложил их в миску, туда же по моей просьбе добавил мандарины, кешью и фундук, что принесли родители, раскрыл шоколадки и разложил на тумбочке.

– Хавайте! ― сказал я.

Друзья с аппетитом захрумкали.

– Так что за херня с тобой случилась? ― Виталик закинул в рот горсть кешью. ― Твоя мама сказала, что на тебя напал кто-то. Но кто? Где? Как?

Я вздохнул. Расстраивать и пугать друзей не хотелось. Но, поколебавшись, я рассказал им все, утаил только то, что со мной была Тома, ― как будто пытался отсрочить страшную правду хотя бы для себя самого. С каждой секундой лица друзей мрачнели. Жующие челюсти двигались все медленней, кто-то отложил шоколад, так и не притронувшись к нему. А потом верные койоты взорвались яростью.

– Мы найдем их! И повесим! Всех! ― выкрикнул Денис.

Остальные поддержали его.

– Да, эти мудилы за все заплатят! Это будет кровная месть! ― пискнул Леший, самый маленький из отряда, ему было всего одиннадцать. Здоровяк Виталик тут же отвесил ему подзатыльник.

– Кровная месть ― это не то, придурок! Это когда члены семьи мстят за убитого. А мы не семья, да и Стасян у нас не подох.

– Ну, у нас будет своя кровная месть, ― нашелся Леший.

– Вендетта называется, ― встрял Костя.

Леший продолжил:

– И мстить мы будем за… э-э-э… тяжкие телесные повреждения.