Ты убит, Стас Шутов

Врач перешел к вопросам о самочувствии Стаса. Где больно? Тошнит? Кружится ли голова? Стоит ли гул в ушах? Немеют ли пальцы? Сводит ли ноги судорогой? Ответы Стаса он слушал внимательно, то хмурясь, то удовлетворенно кивая. Закончив осмотр, врач поднялся и собрался уйти.

– Как вы думаете… Я хороший человек? ― спросил Стас врачу вслед.

Врач, идя к выходу, остановился и развернулся. Посмотрел на Стаса с высоты своего возраста.

– Стас, ты пожил всего восемнадцать лет. Разве за такой маленький срок успеешь напортачить? ― он улыбнулся. ― Конечно, хороший.

Когда врач ушел, Стас откинулся на подушку и стал задумчиво изучать багровое пятно на потолке. И почему он вдруг спросил об этом? Но вопрос не давал ему покоя. Преследовал все время осмотра.

С чего бы ему сомневаться в том, что он хороший? Или… в нем заворочалась память, постепенно пробуждаясь. Что если… однажды в прошлом он совершил что-то ужасное? Стас нахмурился. Сжалось сердце. А действительно ли он хочет узнать о себе правду?

Вдруг в коридоре раздались голоса. Говорили врач, который только что навещал Стаса, и какая-то женщина. Голоса были приглушенными, приходилось сильно напрягаться, чтобы услышать, о чем они говорят, и то часть диалога от Стаса ускользала.

– Как он? ― спросила женщина.

– В норме. Говорит, что ничего не помнит, но пока непонятно, правда ли это или же он специально врет, чтобы сбросить с себя груз вины. Ведь у мальчишки даже не было прав… Неудивительно, что это привело к аварии.

Стас насторожился. Вина? Он что-то сделал и должен чувствовать себя виноватым?

Стас с трудом поднялся с койки и, шатаясь и морщась от боли, поплелся к выходу. Приходилось держаться за стену, чтобы не упасть. Сильно кружилась голова, мучила одышка. Голоса стали отчетливей и громче.

– А может, это такая защитная реакция? ― предположила женщина. ― Он всеми силами пытается отгородиться от того, что натворил, и от этого ― потеря памяти?

– Может быть, ― согласился врач. ― В любом случае, это временно. Рано или поздно ему придется вспомнить, что он сделал.

– Сделал что? ― выйдя в коридор, прохрипел Стас, опять пошатнулся и с силой вцепился в дверь.

– Стас? ― удивился врач. ― Зачем ты поднялся? Тебе надо лежать, ты…

– Что я сделал? ― спросил Стас громче и жестче. ― Почему должен чувствовать вину?

Врач и женщина, которая тоже оказалась врачом ― на ней был докторский халат, ― переглянулись в смущении. Эти переглядки разозлили Стаса и напугали еще сильнее.

– Так что произошло?! Почему вы от меня что-то скрываете?! ― закричал он.

– Стас, успокойся, пожалуйста, давай вернемся в палату. ― Врач, подойдя, положил руку ему на плечо, но Стас яростно вывернулся.

– Нет. Я не уйду, пока вы мне не скажете.

– Ты был не один, Стас, ― сдалась женщина. ― Там, в машине. Вас было двое.

В горле тугим узлом стянулся ужас. Продолжение уже можно было угадать. А потом обрушилась волна воспоминаний: Егор, переезд, Егор, машина, авария, Егор, Егор, Егор… Друг? Да, друг. У него был друг… Часть памяти вернулась. И ударила наотмашь.

– Где он? ― закричал Стас, задрожав.

Ответа все не было ― и Стас побрел куда-то по коридору. Ноги еле держали его, он спотыкался и задыхался, но шел. В спину крикнули:

– Стас, вернись! Стас!

Врачи кинулись догонять его.

– Его там нет, ― врач догнал Стаса и развернул его к себе. Встряхнул за плечи. ― Нет, слышишь?

– Где он?! ― закричал Стас срывающимся от рыданий голосом. ― Где Егор? Где мой сверчок Джимини?!

4

Ночью после выпускного Тома долго не могла заснуть. Теперь близился час дня, а она еще не выползла из кровати. Она уже не спала, но думала, вспоминала минувшую ночь. Как вглядывалась в окна Стаса, как думала о том, что утром пойдет к нему. Идиотка. Просто идиотка. Сейчас ей было стыдно за те мысли; она злилась на себя. Повела себя, как умалишенная жертва со стокгольмским синдромом. Хорошо хоть не ринулась в дом Шутовых сразу, среди ночи. Как бы все удивились, увидев ее на пороге за полночь, в вечернем платье.

Никакая она не жертва: сама чуть не похоронила Стаса живьем. И нет у нее никакого стокгольмского синдрома. А вчерашнее помешательство, эти мечты, воспоминания… Хм… Что же это было? Возможно, насыщенный день просто вскружил ей голову, а еще и алкоголь ― был выпускной все же.

Прошло два года, она больше не тот глупый напуганный мышонок. Теперь она ― Тома Мицкевич, взрослая девушка и без пяти минут студентка.

«Стас Шутов больше не имеет надо мной никакой власти», ― с этой мыслью Тома решительно отбросила одеяло. Естественно, ни к какой Яне ни за каким новым адресом Стаса она не собиралась. Сон начисто стер из головы вчерашние глупые идеи.

Тома взяла телефон и увидела несколько сообщений от Максима.

10:27 Еще спишь? Как проснешься, приезжай на завтрак. Я делаю сырники из рикотты.

11:24 Ну хорошо, это будет поздний завтрак.

11:45 Или ранний обед.

12:25 Ну хорошо. Это будет обед. Но я сожрал все сырники, так что сделаю пиццу. Как в рестике. С копченой курочкой и вялеными помидорами.