Ты умрешь красивой

Он вынул телефон, показывая ей довольно интересно написанную картину в стиле стрит-арт. На ней Вера была похожа на средневековую Харли Квинн со взлохмаченными, стоявшими кольями волосами, окрашенными с одной стороны в синий, с другой — в красный, в рваном, грязном платье, от подола оторван значительный кусок ткани так, что видны ноги в драных черных чулках и высоких армейских ботинках. На плече у нее лежала огромная базука.

— Я была босиком… — удивилась Вера, увеличивая разные части картины, чтобы рассмотреть детали. — Значит, так я вчера выглядела? Так меня видят? Я почти как Харли Квинн.

Эмиль забрал телефон, сунул в карман.

— Во всяком случае, у нас прибавилось трудностей.

— Но Куаду ведь сядет за решетку?

— А может, все обойдется штрафом и волной хайпа, что всегда на руку медийным личностям. Его книгу станут покупать еще лучше.

— Штрафом? — возмутилась Вера.

— Насилия не было, вы добровольно к нему пришли.

— Посмотри на мое лицо, руки. Меня будто трамвай переехал!

— Адвокат Куаду уже высказал предположение, что вы сами виноваты.

— Ну конечно же! — скривилась Вера. — А наркотики?

— Хлоралгидрат он вам подливал в вино в очень малых дозах. Его адвокат сумеет выставить все так, будто жертва сама этого хотела.

— Что это значит?

— Опять только штраф — за то, что «поделился» своим седативным.

— Седативное? Просто седативное? Да там такой коктейль был!

Эмиль запрокинул голову, будто поэт, собравшийся читать стихи, закрыл глаза и начал вещать заунывным голосом:

— Алкоголь может усиливать побочные эффекты хлоралгидрата на нервную систему, такие как головокружение, сонливость и трудности с концентрацией внимания. У некоторых людей также могут наблюдаться нарушения в мышлении и суждениях. Вам следует избегать или ограничить употребление алкоголя во время лечения хлоралгидратом. Не принимайте хлоралгидрат в дозе, превышающей рекомендуемую, и избегайте действий, требующих умственной активности, таких как вождение автомобиля или эксплуатация опасных механизмов, пока не узнаете, как на вас влияет лекарство. Поговорите со своим врачом или фармацевтом, если у вас есть какие-либо вопросы, опасения или вы невольно начали изображать «Завтрак на траве» в полуголом виде прямо посреди городского парка.

— Это что? — Вера захлопала глазами.

— Справка из Интернета.

— Ну неужели у меня ничего больше не нашли? Совсем?

— Нет.

— Вы же считали его маньяком, которого не поймали двадцать лет назад!

— И продолжаю считать. Но у меня нет никаких доказательств, что это был Куаду.

— Покажите мне новости. У меня телефон полностью разряжен.

Со вздохом Эмиль опять достал свой смартфон, нашел в Ютубе ролик от «Le Point».

Они стояли под купами деревьев, еще зеленых в сентябре, над их головами пели птицы. По земле стелился ковер ровно расчерченных линий и углов — могилы. Солнце играло тенями на мшистых холмиках и каменных крестах. Вера с замиранием сердца смотрела, как орет в камеру, точно уличная девка. Видок у нее тот еще, но волосы действительно окрашены с одной стороны в синий, с другой — в красный, просто потому, что по одну сторону от нее стояли полицейские машины с синими огнями, а по другую — «Скорая», пылающая красным. Сияние проблесковых маячков превратило ее в Харли Квинн.

— Довольны? — Эмиль убрал телефон и двинулся вперед.

— Мне кажется, но… — начала оправдываться она. — Я сделала все, что было в моих силах! Я должна была. И потом бы очень пожалела, если бы струсила.

Эмиль покосился на нее, уголок рта дернулся в улыбке.

— Он больше не посмеет ни над кем так надругаться! — едва поспевала она за его быстрым шагом.

— Это был ваш экзистенциальный выбор. И вы его сделали. Посмотрим, что из него последует. Мы, кстати, уже пришли. Вот тут мальчики и пытались вызвать Жана Живодера. Нашли могилу человека, которого звали Жан Экошер[14], тоже мне — умники…

Они остановились возле небольшого склепа метр на два, выполненного в готическом стиле с узкой, устремившейся вверх крышей, украшенной завитками и двумя остроконечными башенками, двери — резные, металлические, но позеленевшие от времени — не заперты. Эмиль не договорил, оборвав фразу, и уставился на соседнюю могилу, расположенную за склепом. Только сейчас Вера обнаружила, что надгробная плита на нем сломана, куски камня разбросаны по сторонам, земля взрыта, а на памятнике черная перевернутая пентаграмма в круге, нарисованная краской из баллончика.

Лицо Эмиля стало белее мела, он медленно достал телефон, набрал быстрый вызов.

— Я на Пер-Лашез, — коротко сообщил он. — Опять.

Его рука опустилась, пальцы сжали телефон так, что довольно крепкая игрушка могла треснуть. Послышался глухой и отдаленный голос Юбера, слов было не разобрать. Эмиль нажал на сброс, прервав судорожное клокотание дяди.

— Эмиль, что случилось? — не выдержала Вера. — Это кто-то из ваших родственников?